НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 27

Рука уже потянулась к автомату, как вдруг в отдалении послышался слабый треск. Если бы не мертвая тишина, стоявшая в хранилище, пожалуй, он не расслышал бы этого треска. И больше всего этот звук напоминал автоматную очередь. Значит, он не один? Значит, есть люди в этом кошмарном скопище вещей, безмолвных и слепых?! Мозг еще раздумывал, а руки уже поднимали автомат и вставляли обойму. А теперь передернуть затвор и нажать на курок! Короткая очередь взорвала тишину, отдалась эхом. Треск ответных выстрелов послышался отчетливее, ближе. Значит, неизвестный идет сюда! Автомат дергался в руках, пахло порохом. Наконец ответные выстрелы послышались совсем близко. Не помня себя от радости, крича, он бросился по проходу. И… наткнулся на автоматную очередь.

Боль пронзила его, заставила согнуться, прижав руки к животу, но не убила сразу. Все поплыло перед глазами, закачалось. Автоматные выстрелы еще громыхали в ушах. Сквозь грохот послышались шаги, и над ним склонилось лицо. Пристально рассматривали его чужие серые глаза. Шевелились губы — торжествующий победитель что-то говорил. «Теперь это все мое! Мое!» — послышалось умирающему, и усмешка скривила его губы. «Твое, пока тебя не убьет такой же, как ты!» — попытался сказать он, но смог только захрипеть, а затем стеллажи обрушили на него весь свой груз. И в этом водопаде вещей погасли последние искорки света…

БОРИС РУДЕНКО Убежище

…Беспорядочные толчки следовали один за другим, полностью лишая ориентации. Будто невидимые великаны дрались из-за его корабля, вырывали друг у друга из могучих лап.

Грохот незакрепленных предметов и надсадное пение аварийной сирены надрывали слух. Он отделил от гибнущего корабля посадочный модуль и успел выбросить орбитальный маяк. Теперь его обязательно найдут.

Толчки сразу прекратились, сменившись сладким до тошноты ощущением потери веса: двигатели модуля включались через тридцать секунд после отделения. А через двадцать корабль-матка взорвался. Беззвучно вспыхнул ослепительным белым сиянием и исчез.

Он не допустил никакой ошибки. Все сделал совершенно правильно. От неге ничего не зависело. Оставалось только ждать спасателей.

Ошибка была совершена позже, когда он собрал флаер и, оставив место посадки модуля, полетел на север, туда, где заметил огни, показавшиеся ему следами Разума. Что это было? Солнечные блики на зеркальных крышах города, сохранившихся каким-то чудом? Отсвет артиллерийских залпов или языки огнеметных установок? Разве мог он знать тогда!

Планета тут же заставила заплатить за легкомыслие. Мощный грозовой разряд поразил машину над лесом. Его парализовало на секунду — от неожиданности и инстинктивного страха: флаер был надежно защищен от подобных и многих других случайностей, — только на секунду, но ее оказалось достаточно. Флаер рыскнул вниз, а потом последовал сильный удар о вершину огромного дерева, еще удары и рывки, когда машина валилась вниз, подминая соседние хилые вершины, и острая боль в руке…

Алик вздрогнул и проснулся. Рука и в самом деле слегка побаливала. Перелом срастался хорошо, хотя боли иногда беспокоили.

В убежище стоял ночной полумрак. Слабо колебалось пламя дежурного светильника, пахло людскими телами и порохом.

Порохом здесь пахло везде и всегда…

После утреннего огневого налета Алик опять задремал и не заметил, как обитатели убежища ушли в город. Его окончательно разбудил пронзительный скрип двери и грохот подбитых железом сапог по каменным ступеням. Вернулся Фог.

Фог ввалился в убежище с полным мешком банок. Дышал хрипло и тяжело, бросил в угол мешок, автомат и уселся рядом на матрасе, опершись о серую, с разводами сырости стену. Всегда он напоминал Алику взведенную пружину. Даже сейчас, в позе отдыха. Не очень высокий, плотный, но гибкий на изумление. Черты лица аккуратно вылеплены, а взгляд серых глаз такой стремительный, быстрый, что не всегда поймаешь их цвет.

— Веда, помоги-ка, — сказал Фог, неуклюже шевельнув плечом, и Алик понял, что на этот раз не все прошло гладко.

С готовностью подбежала Веда, принялась разматывать заскорузлую тряпку на руке Фога. Тот сидел спокойно, терпел и дернулся только раз, когда присохший конец повязки оторвался от раны.

— Ничего, ничего, — успокаивающе бормотала Веда с выражением хлопотливой заботы на маленьком, сморщенном личике. Осторожно отерла сукровицу, потрясла над раной банкой с присыпкой и ловко перебинтовала руку наново. — И где тебя угораздило?

Она не спрашивала, просто приговаривала, не женское это дело, Фог все равно не станет отвечать. Да если и ответит, что с того? Места этого Веда все равно не знает, никогда там не была и не будет. Доставать пищу — забота мужчин.

Опираясь на палку, прихромал Увиц, раскрыл шелестящую, потертую на сгибах карту, вытащил аккуратно очиненный карандаш.

— Фог, ты что, новую точку обнаружил?

— Она меня обнаружила, — мрачно сказал Фор.

— Давай-ка мы ее на карте нарисуем, пока не забыл.

Фог криво усмехнулся, покосился на раненое плечо:

— Теперь не скоро забуду. И как я ее проворонил, не пойму!