НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 29

В период между написанием «Аэлиты» и «Гиперболоида…» А.Толстой еще дважды обращался к фантастике — в «Бунте машин», переработке знаменитой пьесы К. Чапека «Кик», и в «Союзе пяти», повести, предварившей некоторые идеи «Гиперболоида…», но значительно уступающей будущему роману. Ученые утверждают, что даже математическая формула должна обладать внутренней красотой, точно так же и любая гипотеза или действие в фантастике должны выглядеть логически и художественно стройными, что вряд ли можно сказать о попытке ошалевшего миллиардера в «Союзе пяти» расколоть Луну ракетами, чтобы вызвать на Земле панику и под шумок захватить единоличную власть. Вряд ли даже самые оголтелые магнаты станут посягать на наши естественные светила. В такие гипотезы невозможно поверить даже в рамках условной фантастической игры. А при чтении «Гиперболоида…» (как и любого другого создания истинно художественной фантастики) все время попадаешь под воздействие странного ощущения: будто многое из того, про что там написано, случилось или могло случиться на самом деле, настолько сочно вылеплены детали, подробности, эпизоды, скажем, сцены расправы с бандитами или уничтожения химических заводов.

Впрочем, по сравнению со стройной «Аэлитой» «Гиперболоид…» представляется менее цельным, менее крепко скомпонованным, более разностильным. Наряду с прекрасными страницами в нем немало непереваренных кусков из западного авантюрно-детективного романа, заметно влияние не столько кинематографа, сколько «киношки»: невероятный галоп событий, их стыковка и расстыковка в самых неожиданных местах, погони, преследования, пиратские рейды изящной яхты «Аризона», кодированные телеграммы и изысканные бандитско-джентльменские разговорчики…

Писавшие о «Гиперболоиде…» за редкими исключениями (которые все-таки были) подчеркивали его антиимпериалистическую направленность, приобретшую вскоре четкое антифашистское осмысление, что сказалось как на восприятии романа читателями, так и на усилении подобных мотивов в тексте романа самим писателем от издания к изданию. Но «Гиперболоид…» часто принимался слишком всерьез, что ли. Между тем как и в основных сюжетных линиях романа, так и в отношении к большинству действующих в нем лиц явственно прослеживается насмешка, издевка; так, сам Петр Петрович Гарин, «сверхчеловек», диктатор, злодей — типичный герой приключенческого боевика, но его честолюбие, стремление к власти, изворотливость, безнравственность поданы с такими перехлестами, что он же воспринимается и как пародия на такого героя.

Однако основные идеи романа не пародийны.

Петр Петрович Гарин сам склонен считать себя гением, но если он в чем-то и преуспел, так это в организации злых дел. Ведь изобретение гиперболоида не принадлежит ему, он украл идею у старого русского инженера Манцева. Заслуга Манцева и в открытии оливинового пояса, в котором под тонкой земной корой кипят расплавленные металлы, в частности золото; пробив с помощью всемогущего луча гиперболоида сверхглубокую шахту, Гарин оказался владетелем несметных количеств «всеобщего эквивалента стоимости», что и позволило ему очень быстро пустить под откос мировую капиталистическую экономику.

В сценах биржевой паники, хозяйственного хаоса писатель предугадал экономический кризис, разразившийся над западным миром через несколько лет. (И между прочим, по замыслу писателя действие этих глав романа относится как раз к 1930 году.)

Великие открытия в истории человечества часто служили и войне, и миру, и добру, и злу. Уже первая палка, взятая в руку нашим обезьяноподобным предком, могла быть и мотыгой и дубиной. А что такое атомная энергия — проклятие или благословение? А космоплавание? А лазер?…

Манцев предназначал свой гиперболоид для мирных целей, в частности, для тех же горных разработок. Гарин делает из аппарата прежде всего боевое оружие. Манцев хочет добывать из недр неограниченное количество металла, Гарин пробивается к золоту, только к золоту, его больше ничто не волнует.

В романе четко обозначен тезис: слишком могучие «игрушки» нельзя оставлять в руках маньяков и диктаторов; для того чтобы силы природы служили только на благо людям, необходимо вмешательство народных масс.

Сама по себе идея ответственности ученых за судьбу изобретения, сопоставление целей друзей и врагов мира не раз впоследствии ложилась в основу многих произведений советской фантастики.

Вернемся к фигуре Гарина. Вовсе не с потолка взято его стремление стать мировым диктатором. Личностей с такими «скромными» замашками немало в человеческой истории, их создал не XX век, но XX век сделал их бесконечно более опасными для людей, чем раньше. Бесноватый фюрер — первый приходящий на ум пример, и, между прочим, в одном из вариантов главы «Гарин-диктатор» портрет главного персонажа содержал выразительный штрих — прядку волос, спущенную на лоб…