НГ (Не говори)

Открыв глаза, Лена не сразу поняла, где находится. Голова была как в тумане. Вдруг она заметила какую-то движущуюся точку и сфокусировалась на ней. Спустя пару мгновений, к своему удивлению, Лена поняла, что это таракан. Огромный жирный тараканище, ползущий по облупившейся побелке старого потолка. После обнаружения этой живности, она заметила присутствие и иных представителей фауны.

— Она очнулась, — раздался женский голос.

Вскоре к ней подошло двое в белых халатах. На их лицах читались смешанные эмоции.

— Вы меня слышите? — худощавый мужчина лет пятидесяти в докторском халате склонился над Леной.

Она попыталась ответить, но горло разодрала боль.

— Просто кивните.

Лена послушно кивнула, не особо удивившись тому, как разболелось горло. После того, как она околела на лесной тропе, странно, что не затемпературила сразу же, а еще несколько часов спокойно общалась с… Миша! В голове всплыли все жуткие события, включая покоившуюся на заднем сиденье Катю. Лена поднялась на локтях, и руки пронзила резкая боль. Она хотела рассказать все, но врач опять ее остановил:

— Лягте, пожалуйста. Успокойтесь.

Лена хотела возразить, но не смогла произнести ни слова.

— Вам нужен покой. Мы уже пытаемся выяснить, кто вы. Но мы должны задать вам несколько вопросов.

Лену удивила новость о том, что они не знают, кто она такая, ведь у нее с собой был паспорт, который с легкостью мог раскрыть эту тайну.

— Вы знаете, как вас зовут?

Лена кивнула.

— Помните, что произошло?

Опять уверенно кивнула, но вдруг усомнилась, поняв, что упустила момент, как оказалась в больнице. На лице отобразилась неуверенность, и она неоднозначно пожала плечами.

Врач замялся, явно подбирая слова. Затем глянул на коллегу и передал эстафету ей. Та очевидно не отличалась пунктуальностью и сочувствием, поэтому сходу спросила:

— Вы знаете, что у вас отрезан язык и руки?

Лена остановилась на полувдохе. Хотела переспросить: «Что?!», — но изо рта вырвалось лишь нечленораздельное мычание, а горло опять зажгло. И тут стало ясно, что болит не горло, а основание языка. Языка, которого она больше не чувствует.

— Мы нашли вас в таком состоянии возле входа в приемное отделение, — не реагируя на шок пациентки, продолжила женщина, видавшая виды. — Вы были напичканы алкоголем и димедролом. Вы сами их выпили?

Лена уже не слушала, она медленно подняла свои руки и в ужасе уставилась на красно-коричневые бинты, обмотанные вокруг запястий, после которых не было ничего. Не было кистей. Ее кистей. Несмотря на шок, Лена не терялась в догадках о том, как это могло случиться и что все это значит. Она точно знала, что это «растаяли снега» Миши, и он позаботился о том, чтобы она никому не смогла рассказать о встрече с ним и его мертвой женой.

Новогодняя Лола

Лола лежала бессмысленной кучкой. Отголоски народных гуляний отдавались эхом утренних фейерверков.

Она так не хотела быть в одиночестве, встречать новый год в пустом доме. Ни друзей, ни мужей, ни детей.

За что боролась, сказала бы Катька. Но Катька больше с ней не разговаривала. С Лолой разговаривали только случайные прохожие и попутчики, к которым она подсаживалась и трепала языком.

Вот и в эту ночь, радостную для многих, Лола надела чёрный наряд и отправилась в московскую подземку. С линии на линию, из вагона в вагон. Люди смеялись или угрюмо катили — кто в центр, кто обратно. Чёрным пятном фатина Лола опускалась рядом с незнакомцами и говорила, говорила, говорила.

Только за болтовнёй с чужими людьми она забывала об одиночестве. О никчёмности и ненужности.

Она капала частичками себя в жизни этих людей и, не задумываясь, верила, что останется жить в них и их памяти.

Больше некому было её помнить.

— С Новым Годом, милые! — Лола опять подсела к очередной компании. Два парня и девушка. Молодые. Не больше двадцати.

В свою четверть века Лола была почти что старухой. Память копила охапки смертей, расставаний и горьких предательств.

— С Новым Годом! — радостно откликнулись парни и девушка.

А как отметили? А с кем? А что делали? И что не делали?

Слова за словами, опять всё те же, из всех тех же букв. По кругу, по спирали, тугому канату.

Лола вытянула уставшие ноги. Всё равно вагон почти что пустой. Кому она помешает?

С каждым словом тело терялось, и будто не было уже этих ног. Будто не было Лолы, но всё же она была.

— Сука… — неслышно прошелестел чей-то шёпот.

Через протянутые в проходе ноги зашагали ещё чьи-то — чужие. А Лола всё говорила и не могла успокоиться. Ведь стоило ей заткнуться, как растает новогодняя ночь, как опять выйдет в свет одиночество, её ноги и тупая печаль.

— Ну, ещё раз с Новым Годом, нам пора!

Компания вышла, оставив Лолу на старых сиденьях. Сколько задниц их изъездило? Сколько из них разложилось в могилах?

Вагон был почти таким же пустым, как и сама её жизнь. Мутный взгляд ухватился за троицу: две особи женского пола и одна — мужского.

Лола незаметно для себя пёрнула, поднимая тощее тело, и зашаталась к ним в такт вагону.

— Я просто хотела пожелать счастливого Нового Года! — думала, что торжественно произнесла, она.