Ни дня без мысли

Кстати, когда Российское государство (не страна, а аппарат управления!) было самым могущественным? При Иване Грозном, при Петре Первом и при Сталине. Иван оставил после себя разрушенную страну и столетнюю смуту. После Петра, самого энергичного и талантливого из российских царей, опять—таки, последовал период развала, вакханалии дворцовых переворотов, правящих любовников и авантюрных временщиков. Четверть века сталинского правления заложили под страну все те мины (коллективизация, репрессии, уничтожение собственной армии, втягивание страны в холодную войну), которые взрывались в нашем отечестве все минувшее столетие и до сих пор не дают нам присоединиться к процветающей части человечества.

Наиболее показателен, пожалуй, период Второй мировой войны. Самый мощный государственный аппарат был в двух странах, сталинском Советском Союзе и гитлеровской Германии – ни у Рузвельта, ни у Черчилля никогда не было такой власти, как у этих диктаторов. Ни в Англии, ни в США никогда не было такой абсолютной управляемости, такого контроля над всеми процессами жизни, как у двух тоталитарных режимов, коммунистического и фашистского. Результат войны известен: союзники победили. Но Англия и США вместе потеряли в войне меньше миллиона человек. Германия – девять с половиной миллионов. Советский Союз – двадцать семь миллионов своих граждан. Ссылки на то, что наши союзники воевали спустя рукава, вряд ли корректны: ведь им не только пришлось сражаться в Африке, в Италии, во Франции и на Балканах, была еще долгая кампания на Тихом океане, где японцы сражались не хуже немцев, и пришлось отвоевывать у них огромные территории – половину Китая, Филиппины, Малайю, Сингапур, Бирму и даже часть Индии.

Если бы сталинский аппарат не уничтожил руководство собственной армии, если бы Рокоссовского и Туполева не пришлось разыскивать по лагерям, если бы в самом начале войны фронтами командовали не политруки вроде Ворошилова, а Тухачевский, Блюхер, Якир и Уборевич, немцы за три месяца не докатились бы до Москвы. А изуверская машина нацизма, отлаженная до последнего винтика, автоматически выдавила из покоренной Европы тех ученых, что в сорок пятом создали в США первое атомное устройство. Германии еще повезло, что Берлин пал в мае, а бомбы подоспели только к августу: ведь физики—антифашисты готовили небывалой силы оружие не для японцев…

В обеих тоталитарных державах запредельное усиление государства привело к слабости стран и фантастическим потерям в войне.

Не думаю, что сегодняшней России реально грозит тоталитарность. Но надо помнить, что за каким—то пределом сила аппарата неизбежно оборачивается слабостью страны. Еще раз процитирую умного человека: «Если мы от чего погибнем, так это от бюрократизма», предостерегал когда—то основатель первой в мире коммунистической империи. Его тревоги сбылись: империя погибла именно от бюрократизма, развалилась без единого выстрела, далеко отстав в экономике и потерпев жесточайшее поражение в бескровной «холодной» войне. Как это всегда и бывало в истории, свободный гражданин оказался неизмеримо эффективнее бесконтрольного чиновника и подвластного ему раба.

А нынешние административные изменения могут привести именно к усилению роли чиновника.

У меня нет оснований сомневаться в добрых намерениях действующего президента хотя бы потому, что он не только постоянно говорит о демократических ценностях, не только отказывается идти на третий президентский срок, но и регулярно приводит во власть далеко не худших людей. Можно сколько угодно высмеивать команду «новых питерцев» – но лучшие из них, как минимум, образованы, деловиты и не замешаны в безудержной коррупции. Для России не так уж мало! Но, не сомневаясь в намерениях Путина, есть, к сожалению, достаточно поводов сомневаться в его возможностях. Российский чиновник обладает вековым опытом борьбы за реальную власть в стране. Он хорошо знает ритуалы: над его рабочим столом портрет президента, он по любому случаю подчеркивает личную роль высшего начальства, любое указание сверху восторженно объявляет мудрым, а потом все делает по—своему.

Мы прекрасно видим, что происходит в парламенте и в иных министерствах, в каком—нибудь километре от Кремля! Так что станут творить назначенцы в отдаленных регионах, куда президент если и заглянет, то лишь пролетом в Японию или Индию? И не утонут ли новые реформы в чиновничьем болоте, как тонули все предыдущие?

Допустим, президенту удастся (что будет совсем не просто при короткой скамейке запасных) постепенно найти 89 трудолюбивых, образованных и элементарно честных губернаторов для всех российских регионов. Но бесконтрольная власть развращает. Нынче губернаторов хоть как—то контролирует избиратель: если глава администрации слишком зарывается, могут и не избрать. А как назначенных чиновников сможет контролировать президент? Реалистичный ответ только один – никак. Придется создавать целый аппарат проверяющих. Но кто станет контролировать контролеров?