Ни дня без мысли

На дружный восторг губернаторов от новости, что теперь их будут назначать и снимать, можно не обращать внимания: потому и восторгаются, что боятся — а вдруг не назначат? Одобрение выборов только по партиям законодателями из списков тоже понятно — зачем им конкуренция одномандатников? Так что анализировать ситуацию резонней, не учитывая мнение лично заинтересованных лиц.

Есть ли у новой дороги плюсы?

Есть.

Самодурство, вороватость, а то и бездарность целого ряда губернаторов настолько очевидна, что и доказывать не надо. Слишком часто наш лучший в мире народ выбирал не работников, а лжецов и демагогов. Мы прекрасно помним, как иные областные начальники, растащив деньги, присланные из центра на зарплату, вместо того, чтобы тут же уйти в отставку, организовывали марши шахтеров или учителей на Москву за новыми деньгами. А погнать этих лидеров с работы не было никакой возможности — избранники! Да и карликовые партии в бюллетенях для голосования вызывали недоумение: куда выбираем, в парламент или в цирк? Другое дело, что предлог для избирательной реформы был найден крайне не убедительный: причем тут события в Беслане? Впрочем, при нынешних СМИ с предлогами можно особенно не утруждаться.

Возможно, настоящим поводом для реформы послужило избрание алтайским губернатором актера Михаила Евдокимова. Кремль четко показал, что предпочитает прежнего губернатора, сам президент уважительно беседовал с ним перед объективами телекамер — а избиратель предпочел замечательного исполнителя монологов про баню, оглоблю и красную морду. Тут бы хоть кто обиделся, а в Кремле ведь тоже люди сидят. Да и выборы оптом, не людей, а сразу партий, опробованы во многих странах. К тому же российская власть еще при первом президенте начала склоняться к трех, а то и двухпартийности по совсем не худшему образцу Германии, Англии, Швеции и США.

Словом, безумной реформу не назовешь. Вполне достойные державы управляются по той же схеме. Так чего бы и нам не попробовать?

Но Россия — не Англия, не Германия и не Швеция. Там, где у них за спиной долгая традиция, у нас чиновничий беспредел, хамство и хаос. У нас не было ни Рузвельта, ни Черчилля, ни Де Голля, ни Пальме — у нас были Сталин, Брежнев и Черненко. У них ворующий губернатор такое же редкое исключение, как у нас губернатор не ворующий. Короче, мы и тут пойдем особым путем — не потому, что так хочется этой особости, а потому, что на стандартный путь просто не хватит керосина.

Эта реформа, как и большинство инициатив сверху, направлена на укрепление властной вертикали. Мол, хватит бардака, страна должна быть управляема — противостоять страшной угрозе международного терроризма способна только сильная Россия. Во имя этой силы, во имя победы над жестоким и подлым врагом не стоит ли на время пожертвовать кое-какими завоеваниями демократии?

Может, и стоит.

Но меня волнует вот что: а приведет ли укрепление государственной власти к появлению сильной страны? Есть ли такая гарантия?

К сожалению, такой гарантии нет.

Ведь государство еще не страна. Вынужден повториться: государство — это существующий во всех странах и, к сожалению, неизбежный аппарат насилия. У нас в России это два миллиона чиновников, деятельность которых может страну и усилить, и ослабить, и даже привести к краху. В Семнадцатом году именно государственный аппарат подтолкнул Россию к гибели — большевики оказались просто расторопней других и изловчились ухватить падающее яблоко прямо на лету.

Кстати, когда Российское государство (не страна, а аппарат управления!) было самым могущественным? При Иване Грозном, при Петре Первом и при Сталине. Иван оставил после себя разрушенную страну и столетнюю смуту. После Петра, самого энергичного и талантливого из российских царей, опять-таки, последовал период развала, вакханалии дворцовых переворотов, правящих любовников и авантюрных временщиков. Четверть века сталинского правления заложили под страну все те мины (коллективизация, репрессии, уничтожение собственной армии, втягивание страны в холодную войну), которые взрывались в нашем отечестве все минувшее столетие и до сих пор не дают нам присоединиться к процветающей части человечества.