Ни дня без победы! Повесть о маршале Говорове

— Представьте храбреца к ордену Красной Звезды, — сказал Говоров. — О состоянии льда докладывайте мне после пропуска каждого батальона танков.

В эту ночь по рельсам прошли на левый берег семьдесят танков. Лёд под ними прогибался всё больше, выступала вода, появлялись трещины, и всё-таки деревянные рельсы работали, держали многотонные машины.

На следующую ночь построили другую такую же переправу.

Тяжёлые танки сразу же изменили положение на передовой линии сражения. Немцы покатились назад, не выдерживая удара. Но они сопротивлялись отчаянно. Последний километр между войсками Ленинградского и Волховского фронтов бойцы преодолевали целые сутки. И наконец 18 января лётчики радировали:

— Видим соединившиеся войска!

На окраине маленького Рабочего посёлка № 1, затерянного в Синявинских болотах, 123-я бригада Ленинградского фронта, которой командовал полковник Шишов, встретилась с 372-й стрелковой дивизией полковника Радыгина.

Сапёры Бориса Владимировича Бычевского построили железную дорогу, и в Ленинград двинулись поезда с хлебом и топливом, с оружием и сырьём для заводов. Впервые за пятьсот дней раздались над Финляндским вокзалом гудки паровозов.

Командующий фронтом Говоров, глядя на счастливые лица ленинградцев, на вывешенные вдоль улиц флаги, думал тогда о том, что главная победа — впереди.

3. РАССКАЗ О ТРЁХ ГЕНЕРАЛАХ

Было начало марта 1943 года. С прорывом блокады положение Ленинграда облегчилось, но только немного. Фашисты бомбили и обстреливали город яростно и жестоко. Они хотели перебить всех людей в городе. Чтобы совсем отогнать врага, сил ещё не хватало. Об этом и шёл разговор на заседании Военного совета Ленинградского фронта.

— Сегодня мы можем создать перевес только на одном каком-то участке, — сказал Говоров. — Давайте подумаем, найдём тот наиболее важный участок, где полезнее и легче отбросить врага. Фронт должен действовать и не давать покоя фашистам.

Генералы стали вносить свои предложения. Каждый считал, что его участок фронта наиболее подходит для удара.

Поднялся командарм 55-й армии Владимир Петрович Свиридов:

— Думаю, что наиболее верное направление удара — на Красный Бор…

Военный совет рассмотрел все предложения и остановился на варианте генерала Свиридова.

55-я армия пошла в наступление, отогнала фашистов на четыре километра и отбила посёлок Красный Бор. Солдаты вырыли землянки, построили укрытия для орудий, сделали себе окопы и траншеи. Образовалась позиция. А напротив, у немцев, тоже позиция. Они стреляют в нас, мы палим в них, но никто с места не двигается. Идёт позиционная война. Слышатся разрывы снарядов, завывание мин. То и дело взлетают фонтаны земли с той и с другой стороны фронта. Сила давит на силу, но пока мы одолеть вражескую силу не можем.

От Красного Бора остались груды камней и обгорелые брёвна.

Не было целого дома. Всё уничтожили фашистские захватчики.

Люди поселились в землянках. И командующий армией жил в землянке, и начальник штаба поместился в землянке, и командующий артиллерией 55-й армии генерал Василий Стратонович Коробченко тоже поселился в землянке. Над каждой землянкой настелены пять рядов толстых брёвен, а на них насыпана земля — чтобы не пробил крышу вражеский снаряд.

Однажды, когда стемнело и прекратилась стрельба, командарм Свиридов зашёл в землянку начальника артиллерии. Генерал Коробченко подсчитывал израсходованные за день снаряды, и выражение его исхудавшего лица было не сказать чтобы очень весёлым.

— Стреляешь и думаешь, как бы лишний снаряд не выпустить, — произнёс Василий Стратонович.

— Блокада, — отозвался командующий армией и присел на лавку.

Говорят, что, когда сверкает молния, все думают об одном и том же. Когда произносят слово «блокада», тоже у всех рождаются похожие мысли. Генералы думали о нехватке боеприпасов и строгих нормах расходования. Нормировано было всё: хлеб, сахар, снаряды, патроны, полушубки и валенки. Нормы никто не смел нарушать.

— Пятьсот снарядов сегодня сэкономили, — закончил свои подсчёты Василий Стратонович. — Пусть попробуют полезть, у меня найдётся, чем по ним ударить!

— Они уже никогда не будут «лезть»! — Владимир Петрович Свиридов опустил на стол сжатый кулак. — Предчувствую, что за лето накопим сил, а осенью или в начале зимы так ударим, что сам Гитлер пожалеет, зачем он фашистом родился!

Дробно простучав каблуками по ступенькам лестницы, явился сверху дежурный штаба армии:

— Товарищ командарм, в расположение армии прибыл командующий фронтом!

Едва дежурный успел утереть со лба пот, выступивший от быстрого бега, скрипнула наверху дверь, и в землянку спустился Леонид Александрович Говоров. Он ещё похудел за последнее время и от этого казался выше и стройнее.

Свиридов и Коробченко встали и вытянулись. Дисциплина в армии — это всеобщее требование, она распространяется и на генералов тоже.

— Здравствуйте, — Говоров коротко оглядел каждого острыми глазами.

— Здравия желаем, товарищ командующий!

— Прошу сесть. — Говоров присел к сколоченному из толстых досок столу. — Отпустите дежурного.