Ни дня без победы! Повесть о маршале Говорове

Вторая ударная армия рванулась вперёд, захватила ближайшие развороченные траншеи, пошла дальше, по направлению «косого удара», преодолевая отчаянное сопротивление опомнившихся, вылезших из-под обломков фашистов. Но в сопротивлении врага было больше отчаяния, чем силы и уверенности. Наши солдаты знали, что каждый отвоёванный кусок земли отвоёван навсегда. Фашисты тоже понимали, что возврата им не будет.

Промозглый туман настойчиво наползал с залива на берег. Плотный и непроглядный, затекающий за шиворот, туман проникал в лёгкие с дыханием, залеплял человеку глаза, как цементный раствор. Полёты были отменены, все аэродромы закрылись.

Начальник воздушных сил Балтийского флота генерал-лейтенант Самохин с великой тревогой думал, что командующий фронтом собирался нынче же улететь в Ленинград.

— Лететь невозможно, — сказал он Говорову. — Извините, товарищ командующий, но ничего нельзя сделать. Подняться в воздух лётчик, конечно, сумел бы, но сесть в таком тумане немыслимо.

— Надо суметь и сесть, — сказал Говоров.

Перед его внутренним взором стояла карта фронта, а по ней как бы передвигался световой лучик. Он шёл вдоль берега залива через Петергоф к Стрельне. Потом заскользил на юг к холмам Пулкова, по перерытой, опутанной проволокой, размеченной развалинами местности. Лучик миновал Урицк, приблизился к нашим траншеям под Пулковом, достиг горы с омертвевшими руинами всемирно известной обсерватории. Завтра командующему фронтом следует быть там.

— При нулевой видимости приземлиться можно только случайно! — взмолился Михаил Иванович Самохин.

— Оставьте, — сказал Говоров. — Случайности бывают в романах. Найдите пилота, который садился при нулевой видимости. Значит, он умеет это делать.

Говоров и начальник артиллерии фронта Георгий Фёдорович Одинцов поднялись в самолёт. Прощаясь с командующим, Самохин взглянул в его совершенно спокойные глаза и ощутил в себе самом частицу говоровского спокойствия. Заревел мотор. Самолёт взлетел и, не описывая круга, сразу пошёл на север, к Кронштадту. Миновав крепость, самолёт повернул на восток и вышел под облаками, едва не царапая брюхом по льду залива. Но тут неизвестно откуда явился тупорылый «мессершмитт». Лётчик круто отвернул, уклоняясь от истребителя, и вертикально полез в облака. Когда самолёт вывалился из облаков и пробил туман, внизу была Стрельна.

«Вот оно как бывает, — подумал Леонид Александрович, приникнув к желтоватому стеклу иллюминатора. — Не захочешь, а попадёшь в дорогие места». Грустный памятник несбывшимся мечтаниям. Задуманный Петром Великим, но не достроенный порт. Дамба, к которой не приставали корабли, а только пропахшие рыбой шлюпочки.

…Как непохожа, думал Говоров в это остановившееся для него мгновение, нынешняя изуродованная земля на чистенький городок, уютную Стрельну, которую видел в 1916-м и в 1925-м. Половина домов черна и без крыш. Вдоль каналов построены укрепления. От старых лип, самых прекрасных когда-то в окрестностях Ленинграда, остались расщепленные, опалённые огнём стволы. В окопах, блиндажах и землянках засел враг, изуродовавший парк. Через несколько дней врага здесь не будет, его выбьют отсюда, но след варварской руки долго будет напоминать людям, что фашизм нёс гибель красоте.

Старинный дворец, мимо которого он в юности ходил к морю мечтать о своих кораблях, сгорел. Много приходилось видеть развалин, пожарищ, разорённых селений, но больнее всего смотреть на обломки этих стен, на грязный снег между ними…

Говоров стиснул зубы. Время потекло дальше. Ударили зенитные пушки, и самолёт снова ушёл в облака.

Порой в узких разрывах тумана появлялось запятнанное следами боёв снежное поле. Лётчик лишь успевал скользнуть взглядом по земле, и снова самолёт погружался в океан тумана. Но пилот был лучшим лётчиком Балтики. Положившись на чутьё, он сумел найти аэродром и посадил на него самолёт, пронзая мокрую мглу и не стараясь объяснить даже самому себе, как сумел это сделать.

Правда, на аэродромной дорожке машина дала «козла», но никто не был ранен.

Механик подал трап. Говоров спустился на землю, огляделся.

У носовой части самолёта сидел лётчик. Он брал руками горсти снега и прикладывал к лицу. Леонид Александрович подошёл к лётчику. Тот, увидев командующего фронтом, поднялся на ноги.

— Спасибо, — сказал Леонид Александрович.

Подкатилась легковая машина. Говоров поехал в штаб фронта. Донесение по первому дню наступления ему доставили поздно вечером. Не всё происходило так, как хотелось бы. Во второй линии обороны у фашистов осталось немало огневых точек, не разбитых нашими снарядами. Штурмовым группам пришлось уничтожать их с помощью гранат и лёгких орудий. Наши войска продвинулись вперёд на три километра и ещё не по всей линии наступления вышли из лесного бездорожья. Танки увязали в тёплых болотах. Несколько танков утонули в Чёрной речке, пытаясь перейти её по льду. Кое-где фашистам удалось наладить сопротивление. Но контратаки быстро захлёбывались. Теряя людей и оружие, захватчики отступали.