В каморке и вправду было круто. Там стояла вся аппаратура, хранились гитары, клавишные и – вау! – ударная установка. Но самое главное – она запиралась изнутри так, что снаружи открыть было невозможно. Следовательно, там можно было курить и пить алкоголь буквально под носом у учителей и не быть застуканными! Чем мы нагло и пользовались.
В тот самый вечер в каморке произошло два весьма примечательных события.
Во-первых, неожиданно с проверкой на добропорядочность на огонек заглянула директриса. Не совсем еще пьяный Торин четко определил «чужой» стук, рявкнув на всех, велел заткнуться, потушить сигареты, убрать водку, а тело Землякова спрятать за шкаф. Зайдя внутрь, директриса втянула носом воздух и гневно задала дурацкий вопрос:
– Курите?
Нет, блин, насрали…
Находчивый Женька округлил глаза, мысленно прошептал: «ну все, п…ц», и с видом расстроенного отца нашкодившего ребенка выпалил:
– Что вы, Татьяна Васильевна!! Это усилитель дымит. Боюсь, вообще сгорит. Надо бы, наверно, новый покупать, а то до Нового года этот наверняка не дотянет…
Через пару недель под дружный хохот всех обитателей каморки Торин принимал новый усилитель. С парой новых колонок в придачу. Веселая жизнь продолжалась… А во-вторых, в тот вечер в «штаб-квартире» не появился я. Как раз в тот момент, когда Торин собрался было уже получать по полной программе от директрисы, я с N совершал пешую прогулку по свежевыпавшему снегу, пытался поразить ее знанием всего и вся, ну и вообще… Мое отсутствие было воспринято однозначно, и, кстати, однозначно правильно: лубофф…
Дожив до 24 лет, я наконец-то узнал истинный смысл аглицкого словосочетаньица «
Если бы эти мальчики хоть на пару часов в день вылезали из интернета и имели хотя бы малейшее представление о том, что творится (простите за избитость, но в данном случае, думаю, это оправдано) за пределами Садового кольца, то, возможно, они бы знали, что еще А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов «пикапили» девушек, женщин, а – за неимением оных – и мужчин, даааааааалеко за пределами нынешней Москвы. И способы, которыми орудует нынешняя «прогрессивная» молодежь, ненамного ушли от имевших место быть в 19 веке.
Но мои современники круче!
Йоу!
Куда уж там женатику Пушкину и малолетке Лермонтову!
Мои современники – упасть, что ли, на колени? – привлекли к своей «беспримерной», «оригинальной» деятельности все средства масс-медиа, которые, по идее, должны во мне («чистаа» типичном потребителе массовой культуры) пробудить «аафффигеннна» конкретные чувства зависти к их оригинальности. Несколько телеканалов, десяток газет, пара радиостанций с невообразимой готовностью (а почему бы не посвятить все это время проблеме жизни инвалидов в России?!!) разродились размышлениями на тему: «Вау, как круто!»
По горячим следам ребятки бросились, что называется, «стричь купоны». Они организовали целую школу, где учат прыщавых подростков, разрываемых на куски тестостероном, «пикапить».
Жалкое зрелище, я вам скажу. Бледный, на ватных ногах, с телефонной гарнитурой, через которую он получает «ценные» советы своего «гуру», мальчик подходит к понравившейся девушке и начинает что-то мямлить. Старается, бедняга, как можно точнее соблюдать запланированную программу «клея». Но, увы, у девушки сегодня другие дела, ей некогда, она только что поругалась с мамой, да и вообще сегодня «такой день»… Короче, шел бы ты!
Малыш, не скрывая слез, на полусогнутых несется к своему Карлсону. Тот же, по-отечески похлопав мелкого по плечу, пускается в длинные теоретические рассуждения о природе и функциональном предназначении сего благородного вида деятельности. Вывод – «сопляк ты еще, вот я в твои годы»…
Потом все же Малышу везет. В его сети попадается праздно шатающаяся толстушка-хохотушка из Кировограда, не знающая как бы ей убить время до поезда. Малыш ликует, в штанах становится тесно, руки потеют от волнения: «Вау, я снял девушку!!!» Он ведет ее в кафе, не знает с чего начать разговор и ляпает первую попавшуюся заготовленную фразу:
– Люда, ты выглядишь как девушка, которая не против выпить, да?
Всё!!!!!!!! Яду мне, яду!!!!!!!!!!!!!!!!!..