Ни океанов, ни морей (сборник)

Позже меня преследовало странное ощущение. Лена и Леонид ссорились этой ночью совершенно так же, один в один, как мои родители. Мне очень больно было наблюдать. Но дело не только в этом. Я испытал настоящий, какой-то страшный, стыд. Его причина была не в том, что мой друг — интеллигентный человек — ни с того ни с сего избил свою женщину. И даже не в том, что эта бытовая драка была точной копией многочисленных ссор моих родителей. В чем-то я себя обманываю — вот что я чувствовал, был в этом уверен, но не мог понять, в чем именно. Купил сигареты и закурил на улице. Я обратил внимание на свои руки. Они были поцарапаны, но я не помнил, откуда взялись эти царапины. Мне захотелось ударить себя со всей силы по лицу. Память что-то прятала от меня. Я смотрел на небо, на серые облака. Мне удавалось сдержаться, но я ненавидел себя за то, что во мне жило нечто темное, непонятное, что играло мной. Я докурил и медленно, как к эшафоту, пошел к дому Леонида.

К нашему возвращению в квартире была спокойная, даже дружелюбная, атмосфера. Кристина поцеловала меня и шепнула:

— Все ровно. Как у тебя?

— У нас тоже, — ответил я.

Она умела располагать людей и находить нужные слова. У Кристины получилось, и у меня получилось. Можно было проводить время. Леонид поцеловал Лену в шею и сказал:

— Я проголодался.

Помню, что мы снова ели и пили. О чем разговаривали, вспомнить не могу. Я обнимал Кристину, с другой стороны стола мирно сидели Леонид и Лена. Две молодые счастливые пары. Леонид со страстной брюнеткой Леной и я с Кристиной — красивой, белокурой, с острыми аристократическими чертами лица. Женщиной, которую люблю. Прокручивая эту ночь, я не мог найти точки, того момента, когда конфликт стал разгораться вновь. Как по щелчку, мир создается с уже стоящей посреди кухни и кричащей, в точности как моя мать, Леной:

— Да кто ты вообще такой?! Что ты умеешь в этой жизни и что знаешь?!

Леонид смотрел куда-то в центр стола. Ленины слова наполняли его, и я чувствовал, что скоро он взорвется. Лена перешла на мат. Кристина, вскрикнув, схватилась за мою руку. Как предугадала: в следующий миг Леонид обрушил свои сильные руки на стол, разбив тарелки и стакан. Лену это не остановило:

— Давай, бей посуду! — сказала она и закрылась в ванной.

Пока мы перебинтовывали его руки, Леонид не сказал ни слова. Весь стол был залит кровью, мы тщательно наматывали бинты на разбитые руки. Леонид не принимал в происходящем участия. Кристина тоже молчала. Только я говорил:

— Вот так.

Потом добавлял:

— Дай-ка сюда. Перемотай здесь.

Мне казалось, если я не буду вставлять эти риторические реплики, все пространство утонет и растворится в страшной тишине. Леонид так и сидел, как труп, с перемотанными руками. Мы с Кристиной стояли над ним, не в силах оставить его одного и не в силах оставаться с ним.

— Нам, пожалуй, стоит лечь, — предположил я. — Автобус рано утром.

Моя реплика прозвучала совершенно фальшиво. Как будто я случайно зашел на съемочную площадку серьезной драмы, заготовив сериальную реплику. Какой автобус, кому стоит лечь? — очевидная ложь. Но Леонид едва заметно кивнул. Я услышал, что Лена открыла дверь ванной. И вот я уже лежал в углу. Лена кричала, и Кристина кричала, а я не успевал за бардаком, творящимся вокруг. Это Леонид откинул меня и вцепился в горло Лене, лежащей на небольшом возвышении, на ступеньке, отделяющей коридор от кухни. Я поднялся и стал оттаскивать Леонида, пока Кристина пыталась расцепить его пальцы. Он был сильнее меня, оттащить не удавалось, носки скользили по плитке. Тогда я несколько раз ударил Леонида и сам начал душить его. Он переключился с Лены на меня. Мы катались по полу, и я слышал, как Кристина кричит:

— Пожалуйста! Что ты делаешь?!

Дальше я помнил сидящего на полу Леонида. Он бормотал:

— Прости меня, Лена. Прости меня, любимая. Прости меня, Лена. Это не я. Это все алкоголь.

Помнил заплаканную Лену и как она одевалась. Мы с Кристиной молча сидели за столом. Я пил вино прямо из бутылки.

Лена много раз повторила:

— Я поехала к маме.

Она вызвала такси, потом металась из коридора в свою комнату и как будто убеждала себя:

— Я еду к маме.

Леонид ползал по полу и бормотал извинения, пачкая плитку кровью, потому что бинты растрепались, и от них теперь не было никакой пользы. Он оклемался, только когда Лена захлопнула дверь. Вскочил и пошел за ней. У меня не было сил, я сидел и пил вино, боясь взглянуть на Кристину. Не знаю, сколько мы просидели так. Мне было непонятно, что делать. Кристина сказала:

— Нужно сходить за ними.

Надел куртку и вышел в подъезд. Лена плакала на лестничной площадке. Она сказала мне:

— Он не дал мне уехать. Вцепился в дверь и не дал мне уехать. Он не отпустил меня, а водитель уехал один. Завел ее в квартиру и сказал Кристине:

— Дай ей успокоительное, если есть.

Кристина обняла Лену и спросила:

— У тебя есть успокоительное?