Ни океанов, ни морей (сборник)

Случайные контакты с людьми по понедельникам у меня вызывают досаду. К тому же после этой помощи женщине, как мне показалось, некоторые пассажиры обратили на меня внимание. Я как физически ощутил каждого, кто, пусть праздно и ненадолго, выделил меня из небытия. Если уж привлекать внимание, то не в понедельник и не с субботними трусами, застрявшими в штанине. В общем, чтобы скрыться, я включил плеер и закрыл глаза. Меня приятно покачивало на задней площадке, и я задремал под музыку. Пока не случился еще один необязательный контакт. У меня спросили:

— Вы выходите на следующей?

Я открыл глаза и мотнул головой, подразумевая «нет». Но это была непонятливая тетушка, она не поняла моего жеста, взяла меня за плечо и спросила еще раз громче:

— Вы выходите на следующей?!

Я на миг вытащил наушник, чтобы она поняла, что добралась до меня, и ответил в той же громкости:

— Нет!

Я еще отодвинул сумку, которая и так почти не загораживала проход. По времени уже миновал час пик, и тетушка вполне могла обойтись без этого вторжения на мою территорию.

Я доехал две оставшиеся остановки и спустился в метро.

Мне казалось, раз я пользуюсь проездным билетом, а не жетонами, это должно сделать меня менее интересным человеком для милиции. Да и раньше меня никогда не останавливали на каких-либо станциях, кроме «Площади Восстания», — и то лишь в дни отдыха. Худого и бледного, меня принимали за наркомана или барыгу на модном маршруте «Петербург — Москва», когда я надевал выходную одежду. Но сегодня меня впервые остановили спешащего, настроенного как исправная шестеренка мегаполиса, существующего в режиме «Работяга». К тому же на «Проспекте Ветеранов».

Я вынул наушник и спросил:

— В чем дело?

Смуглый и каменный мент ответил:

— Ваши документы.

— Можно сначала ваши?

Он явно неприятно удивился, но достал корочки. Я даже не успел разглядеть его имя и фамилию, но решил сильно не ругаться. Все время забываю распечатать указания, как вести себя с милицией в подобных ситуациях, и список того, что им можно, а чего нельзя. Инструкцию такого рода лучше всегда иметь при себе.

Я прощупал карманы и понял, что забыл паспорт.

— А-а, — сказал я, — у меня нет с собой документов.

— Пройдемте, — сказал мент.

— Ну куда еще? — сказал я брезгливо. Он провел меня в сторону, отворил дверь, мы прошли мимо обезьянника и остановились в коридоре. Обезьянник был занят — там шли другие обыски и разборки. Да и тут в коридоре пришлось потесниться: пропустить здоровяка мента и двух узбеков — его жертв. Я вдруг вспомнил, что в Москве вчера или позавчера взорвали поезд метро. Значит, теперь и в Петербурге поставили по десять лишних единиц в форме на каждую станцию, чтобы усиленно обыскивать узбеков и работяг. Конечно.

— Что в сумке? — спросил у меня мент.

Я открыл и показал:

— Инструмент.

Он скучающе заглянул, что-то тронул. Рыться подробно, видимо, ему не захотелось.

— Патроны есть? — зачем-то спросил он.

— Какие еще патроны?

— Какие? Боевые. Доставайте все из карманов.

Я вытащил проездной, телефон, плеер, ключи, носовой платок, блокнот, несколько мятых купюр. Мент прощупал мою куртку и карманы штанов. Я вспомнил про трусы в штанине и подумал, что мне не хотелось бы рассказывать здесь всю эту историю. Но он, обыскивая, спустился только до колен — и ничего не нащупал.

Он сказал:

— Идите.

Мент держался до последнего строго и холодно, и даже не перешел на «ты». Я ожидал, что все будет гораздо хуже. Меня могли оставить «до выяснения личности», или как там они это называют. Тогда бы пришлось просить кого-то из знакомых ехать за моим паспортом. Я даже не знаю, кого можно было бы попросить. В Петербурге у меня нет близких друзей, как почти и во всех городах.

Но, видимо, им сегодня было некогда — нужно было увеличить количество обыскиваемых, пусть даже ценой снижения ущерба каждому в отдельности. Будто Машина — мясорубка, в которую автоматически попадает человек, рожденный в Обществе, — сегодня сменила тактику и, вместо четких уколов, рассеивала зло из пульверизатора.

И на меня попала лишь капля.

В такой день, еще не приступив к работе, чувствуешь усталость. Я доехал до станции «Черная речка», вышел на улицу, перешел дорогу, прошел два двора, сверился по блокнотику — проверил записанный адрес — и вот уже всем позвоночником ощущал тяжесть сумки.

Хозяин оказался полуинтеллигентного вида мужчиной в джинсах и старой бежевой рубашке. Давно уже не молодой. Он поздоровался и пропустил меня в прихожую.

— Какую дверь меняем? — спросил я, снимая куртку.

— Эта. В мою комнату, — он мотнул головой на комнату, взял мою куртку и вместил ее среди другой верхней одежды на один из крючков.

В квартире сильно пахло собакой.

— Где сама дверь? — спросил я.

Мы прошли в его комнату. Большая старая псина дружелюбно уткнулась мордой мне в пах.

— Пожалуйста, уберите собаку, — сказал я.

Собака не выглядела опасной, но я немного испугался. Она была слишком крупной и вонючей, хотя, похоже, вовсе не злой. Хозяин немного разочарованно, как мне показалось, сказал:

— Юджин, пойдем отсюда.