Ни с тобой, ни без тебя

Михайло примчался на своей «Оке». По скоплению народа определил место происшествия. «Скорая помощь» уже подошла.

Аллу укладывали на носилки.

– Куда вы ее повезете? – строго спросил Михайло.

– В город Видное, – ответил врач «Скорой помощи».

– Везите в Склифосовского, – приказал Михайло.

– Не имеем права, – возразил врач. – Это Московская область. Приписан город Видное.

– Перестреляю. Всех, – тихо и очень спокойно проговорил Михайло, выговаривая каждую букву.

Врач растерянно уставился на Михайлу и понял: расстреляет.

– А куда везти? – переспросил врач.

– В Склифосовского, – повторил Михайло.

Лицо у него было каменное. Глаза яростные, как у тигра перед прыжком.

Ослушаться не рискнул бы никто. Ни один человек.

Удар равен массе, помноженной на ускорение. «Газель», набитая людьми, на полной скорости врезалась в джип.

Подушки безопасности сработали, защитили, как могли. Алла была пристегнута, ремень шел через ключицу к тазобедренному суставу. Ее качнуло с нечеловеческой силой, и именно эти кости хрустнули: ключица и тазобедренный сустав. Плюс разрыв легкого, внутреннее кровотечение. Потребовалась немедленная операция.

Если бы Аллу отвезли в Видное, она бы умерла. Лежала бы в приемном покое часа два, никто бы не подошел. А в Институте Склифосовского – другое дело. Другой уровень.

Операция прошла успешно. Легкое восстановили. Скрепили сломанную ключицу. Хотели сразу заменить тазобедренный сустав, но решили повременить. Операция сложная, больная слабая. Просто зафиксировали сустав спицами и шурупами. Как в плотницком деле.

Алла очнулась после операции. Ей показалось, что она сейчас умрет. Сорвется в смерть. Как будто ступает по тонкому бревну над пропастью. Одно неточное движение – и…

Кто-то приходил, навещал. Алла ни с кем не общалась. Просто лежала, и все. Совершенно беззащитная. Как будто голая. Боль бушевала в ней, выжимала слезы. Скорее бы уже туда или сюда. Лучше туда. Оборвать все разом – и боль по сыну, и эту непереносимую физическую боль. Но что-то не отпускало. Удерживало.

Являлся Михайло. Он пребывал в прекрасном настроении.

– Как хорошо, что ты в больнице, а не на кладбище, – радовался он.

«Ну не дурак?» – спрашивала себя Алла. Потом думала: «А ведь и в самом деле хорошо».

В больнице долго не держат. Наметилась положительная динамика, и – на выписку.

Врачи предупредили: на ногу не наступать. Сломанный сустав надо поберечь и ждать: может быть самостоятельно срастется шейка бедра. А если не срастется – тоже не проблема. Можно заменить сустав. Однако свой лучше, чем искусственный.

Михайло приволок деревянные костыли старого образца – высокие, до подмышки. Довольно уродливые, но устойчивые.

Первое время Алла висела на них, как мешок с картошкой. Но эти уродцы обеспечивали самостоятельность. Можно самой встать, умыть лицо. Какое это счастье – умыть лицо. Сразу просыпаешься. Можно доскакать до туалета, вернуться обратно. Жизнедеятельность обеспечена. А это – самое главное, как оказалось.

Можно уместить себя в кресле перед телевизором. Не лежать, а сидеть, голова и спина в вертикальном положении. Кровь не застаивается, а весело бежит. Голова ясная, хороший отток.

По телевизору много интересного, да все интересно на самом деле. Даже пустые сериалы – и те несут в себе какой-то сюжет и нравственный заряд. Алла горячо сочувствовала героям, отдавалась зрелищу, как ребенок.

– Включи мозги, – советовал Михайло.

Но Алле не хотелось включать мозги. Только чувства. Только наивное, бесхитростное восприятие жизни. Как в детстве.

Начало лета. Зелень еще молодая.

Переехали на дачу, поближе к земле, к траве.

Михайло выволакивал на участок надувной матрас, сверху кидал овечью шкуру, мехом наружу, и пуховое одеяло – для верности. Земля просохла, но еще не прогрелась.

Алла любила лежать на животе, подперев голову руками, и смотреть вниз. А внизу, в траве, шла бурная и напряженная жизнь, о которой она раньше не догадывалась. Мошки, букашки, муравьишки – все куда-то торопились по своим неотложным делам. Бабочки-однодневки прилетали сверху, чтобы успеть совокупиться и продолжить род. Один день для них, как целая жизнь для человека. Стрекотали кузнечики на эту же тему. Пели птицы – зазывали самку. Любовь и суета правили этим малым миром.

Алла никогда прежде не смотрела в землю и не видела этого малого мира. А ведь он есть. Вот он. Существует параллельно с нашей жизнью. Они нас не касаются, кроме комаров. А мы их касаемся. Можем наступить тяжелой ногой. Для них человеческая нога как бетонная плита.

Михайло привозил с базара землянику. Алла, прежде чем есть, опускала лицо в банку с ягодами, нюхала, вдыхала. О! Как пахнет земляника! Зачем Господь дал ягодам и фруктам такой аромат… Просто так ничего не бывает. Господь как бы говорил: это хорошо. Это надо обязательно съесть. А волчьим ягодам не дано никакого запаха. Значит, не ешь. Не надо.

А у сгнивших продуктов – отвратительный запах. Значит: не вздумай взять в рот. Плюнь. Выбрось.

Надо просто слушать природу. Она все расскажет.