Ни шагу назад!

— Всё равно других у меня нет. Тем более, что сам знаешь — на этих машинках ставили Л-10. А на «Т-34» — Л-11. Почитай, вся разница в одном калибре длины ствола. Сейчас на них идут Ф-34. Так что, погон усилили, обварили, должен твой красавец потянуть. Проблем, по крайней мере, я не жду. Ну а сомневаешься — сейчас вон поедем вместе за городок, там много металлолома валяется. Так что постреляем вместе. Ну, что, едем?

Я смотрю в его открытое лицо, затем решительно машу рукой.

— Верю на слово. Пушка знакомая. Насчёт жалоб на неё — не слыхал. Так что, обойдёмся…

На ходу танк тоже, выше всяких похвал. Идёт мягко, плавно. Мне, уже привыкшему к грохоту дизеля кажется, что лучше чем «трёхголовый», у меня машины не было. Прощание короткое. Отдаём капитану остатки продуктов, закидываем ящики с боезапасом, доливаем баки по пробку, и вот, опять в путь-дорогу. Нас уже наверняка заждались.

Коля даже мурлыкает от удовольствия себе под нос какую-то песенку. Мне в наушниках слышно. Надо будет ещё себе человека брать, во вторую пулемётную башню. Экипаж то — шесть человек, а нас пятеро. Ну, это не проблема. Найдём. Больше волнует, конечно, пушка. Надо всё-таки было проверить. Так… Начинает жаба душить. Ладно. Не выйдет — сменим…

Шестьдесят километров до расположения преодолеваем за два часа. В полку, конечно, рады. Но тут опять начинается суматоха. Приехали корреспонденты. Собираются снимать кино про бои. Причём делается это так: выбираем участок в тылу, где уцелела колючка. Затем пехота дружно снимает маскхалаты. Половина надевает трофейные шинели, вторая — остаётся в нашем обмундировании. И начинается цирк: кинооператоры устраиваются поудобнее, на стульчиках возле костра. По команде наш танк начинает движение, вроде как в атаку идём. Давим колючую проволоку. Камеру выключают. Танк откатываем, прочь, из кадра. Дальше пехотинцы с криками «Ура» бегут в атаку по тщательно вычищенному от снега участку. Иначе ведь не пройдёшь, навалило его по пояс. А тут бежать надо. Так что, ребята бегут. Снято. Начинается концерт с немцами. Те, опять же по команде, дружно выскакивают из окопов, опять же выкопанных на нетронутом участке и синхронно задирают руки в гору. Всё. Готово «документальное» кино. Репортаж с поля боя…

После кино сижу на броне и от злости непрерывно курю. Оба корреспондента стоят рядом и громко обсуждают, какую награду они получат за съёмки с переднего края, с непосредственного участка боя. До чего противно… Отбрасываю окурок и лезу в танк. Не хочу смотреть на эти морды. Уж слишком они мне сорок первый напоминают…

— Вы чем-то недовольны, товарищ танкист?

Стоит, харя помойная. Зубы скалит. Не понравился я ему. Да плевать! Он, сука, сейчас домой вернётся, в Москву. Будет перед секретаршами — пишбарышнями хвастать подвигами придуманными, да ещё сам себе представление на «героя» напишет. А редактор, такой же писака дерьмовый — подмахнёт. Здесь народ на самом деле головы кладёт, без всяких наград, а это мурло комиссарское… Уже сколько воюю, только один политрук нормальный попался, и тот голову сложил. Ну почему вот такие вот ублюдки воздух портят, а настоящие, достойные жить люди — умирают за этих… Не знаю даже как и выразится!

— Шёл бы ты отсюда, ведро поганое.

Гляди-ка, зашёлся аж! Побелел от злости, завизжал:

— Вы как стоите перед старшим по званию?! Да я вас в штрафбат! В Особый Отдел! Сгною, сволочь!

Я терпеть оскорбления от всякой погани не собираюсь. Молча спрыгиваю с брони, хватаю его за грудь. На, дерьмо! От удара кулака писака отлетает на два метра и падает в сугроб. С трудом поднимается на колени — ты смотри, сволочь, что делает: в кобуру лезет! Почти мгновенно перед глазами всё багровеет, по жилам взрывом растекается сверхчеловеческая сила, страшный удар ногой откидывает бумагомарателя на несколько метров в сторону и… Выстрел из «люгера» на морозе звучит неожиданно громко. На звук со всех сторон сбегаются люди. Второй корреспондент, увидев тело мёртвого товарища неожиданно икает и, побелев, валится без чувств, словно чеховская барышня.

— Вы что, майор Столяров?!!! Что вы наделали?!!

Командир полка стоит весь белый. Его трясёт.

— Товарищ подполковник, разрешите доложить?

— Докладывайте, боец!

Твою мать, Коля, что же ты делаешь?! Мой мехвод спокойно делает шаг вперёд:

— Товарищ подполковник, дело было так: Товарищ майор сидели на броне, курили после съёмок. Подошёл корреспондент, спросил товарища майора фамилию. Тот назвал, тогда корреспондент вытащил пистолет и попытался выстрелить в товарища майора, но он успел ударить гада. Враг отлетел, но опять взялся за оружие. Тогда товарищ майор в него и выстрелили.

— Так и было товарищ подполковник! Мы тоже видели!

Это подходят красноармейцы, принимавшие участие в постановке атаки.

— И мы видели! Этот гад первый начал!

— А не мешало бы проверить и этого типчика, может, и он шпиён!

— Надо, надо! Товарищ подполковник! Точно, диверсанты! Ну не могут наши советские корреспонденты так делать, такую ерунду устраивать!

— Да наши сами в бой пойдут, а это шпионы!