Ни шанса на сомнения

— Пойдем? — мы оставляем недопитый кофе на столиках, я забираю с собой упаковку круассанов. Даже не открыли. Совершенно нет аппетита. У обоих, как оказалось.

Пропустив меня вперед, Виктор катит наши чемоданы. Дежурно прощаясь с пассажирами, проводница желает нам с сарказмом счастливого пути.

— Какие планы на вечер, может…

— К подружке поеду, ей рожать скоро.

— Понятно, — кивает, подхватывая мой чемодан. — Промозгло, да?

— Ну да…неприятненько.

— Это потому что ты меня опять динамишь.

Не выдерживаю, и начинаю истерично смеяться.

— Таким макаром, все можно спихнуть на меня…

— Ты куда сейчас? — спрашивает, застегивая куртку.

— Домой. Чемодан закину, возьму Муху и полечу за продуктами. Представляешь, мой жук так понравился, что мне капкейки заказали, — почему-то хочется ему похвалиться, — буду печь.

— Это же замечательно! — искренне за меня радуется, улыбаясь. — У меня машина на стоянке, давай отвезу.

— Тебя точно не затруднит? — на всякий случай, уточняю поразмыслив. Пока до дома доеду, вещи разберу, помоюсь с дороги…часа два минимум…а как предлагает Виктор, действительно, получится быстрее. Или я просто ищу повод побыть с ним подольше.

— Точно. Заодно и нам с Жориком хавчик куплю. Кстати, как там Виктор? Ты и его бросила?

— Как можно? Я позаботилась о нем…поливалку ему дозированную купила. Все с ним нормально должно быть…

— Цветок, и тот, заслужил твою любовь, и только я… — жалобно шмыгает носом, — … как нелюбимая еда, обделен даже маломальским вниманием. Обидно, черт подери!

— Пойдем уже, нытик! — поежившись от ветра, хватаю за ручку свой чемодан, и выдвигаюсь вперед.

— Вик, — ловит меня за рукав, разворачивая себе, — тебе, когда-нибудь, говорили, что мужчине необходимо поощрение любимой женщины? — Отбирает у меня предмет яростной экзекуции. — Это мощно стимулирует в нем чувство успешности, дает силы «переворачивать мир» и делать свою женщину счастливее! Каждый раз, когда я вижу тебя, мне хочется что-то сделать, чтобы ты радовалась, и чтобы подумала, что я молодец и достоин не только благосклонной улыбки, но и чего-то большего…Это не трудно, Вик…говори мне иногда приятное, я знаю, что ты это умеешь. Слышал уже. Я соскучился по своей Фике…

И тут мне становится так стыдно, что, потупив глаза, чувствую, как начинает пылать кожа. Я же постоянно тихо отфыркиваюсь…Громко точнее.

Стою, как вкопанная, а внутри все дрожит от отчаянной надежды в его взгляде. До одури приятно растворяться в нем, таком бархатном и теплом. И в то же время, в панике хочется съязвить: «Не надо на меня так смотреть! Это не подействует!»

— Я не твоя женщина! — очухавшись, отступаю на шаг.

— Я приложу все усилия, чтобы стала.

— Мечтай!

— И не прекращал, с того дня как увидел тебя… — проводит костяшками пальцев по моему лицу, приблизившись.

— Я порой не понимаю, когда ты шутишь, а когда серьезен! — отвожу его руку.

— Все, что касается тебя — серьезно. Даже не сомневайся!

Глава 42

По пути в супермаркет, Виктор постоянно о чем-то меня спрашивал, но из-за внезапно накатившей паники- что я творю! — я все время отвечала невпопад. Именно поэтому, молча вышла из машины и быстро нырнула в лифт с подземной стоянки.

— Что не так, Вик? Что ты опять шипишь? — просочился за мной возмутитель спокойствия.

— Я молчу…

— У тебя выражение лица «злобной крыски».

— Ну не всем же лыбиться чеширскими котами, — огрызнулась я.

Прозвучало корявой, в моей обычной манере, на которую он совсем недавно намекал. Но реагировать адекватно на американские горки, происходящие из-за него в жизни, мешали обуревающие чувства. Инициатива Виктора, что нам надо попробовать, не вносила ясности в отведенную для меня в его жизни роль. Кто я его же классификации: привлекательная добыча или желанная женщина? И как бы он мне в глаза ни заглядывал, спросить об этом я не могла. А любовь…это для красного словца было сказано…чтоб снова уши развесила.

— Извини, — откашлявшись, выдавила из себя. — .. у меня эмоциональный передоз, и просто я на нервах…

Засунув руки в карманы куртки, Виктор смерил меня оценивающим взглядом, и наморщил лоб.

— Мегерочка моя…у тебя такое имя, что, ни ласковой формы нет, ни ругательной! — прищурился, подбирая слова. — Фике, все что между нами произошло, уже произошло. Грызть себя поедом — занятие безнадежно глупое. Толку-то?

Я не могла не признать, что в его словах присутствовал здравый смысл, но с упорством астронома сосредоточенно разглядывала потолок, пытаясь угадать количество лампочек под матовыми светильниками.

— Давай-ка выясним все до конца. Четко и определенно. Неужели мое признание в том, что я не дрочил, как прыщавый пацан, так оскорбило твою нравственность? — сквозь непроницаемое выражение его лица проглядывала ирония.

Облокотившись спиной на стену, изо всех сил продолжаю изображать «соляной столб». Молчу и дышу, чтобы снова не взорваться, так мне больно от его откровений.

Женщина любимая, ага…Любовница, с которой не наигрался! Вот кто я для него!