Ни слова маме

Прислушиваюсь к знакомым звукам. Всегда думала, что это ходит она. Мягкие детские шаги. Ритмичный стук, словно играли мячом. Такой надувной мячик Даррен купил детям в супермаркете, они лежали обычно в больших отдельных ящиках.

Но на этот раз шаги громкие. Тяжелые.

Взрослые.

Кто это?

Смотрю на время. Два часа ночи. Хадсон? Встав с кровати, иду на звук. Только заслышав шаги, я решила, что кто-то в коридоре, но сейчас кажется, что ходят на первом этаже.

В доме темно, хоть глаз выколи. Зажигаю в коридоре люстру, пространство наполняется бледно-желтым светом. Чтобы привыкнуть, моргаю, потом оглядываюсь и смотрю, пошел ли Боуи за мной. Его нигде нет.

Тоже мне сторожевой пес!

Спускаюсь с лестницы и ступаю на деревянный пол.

– Хадсон? – зову я.

Тишина. Медленно иду вперед, пытаясь унять дрожь в теле.

Поворачиваю голову налево и всматриваюсь в темноту кухни. Сквозь окна, отбрасывая голубоватое сияние, льется лунный свет. Никого. Повернув направо, захожу в гостиную. Сюда падает свет со второго этажа, вижу диван, кресло, за ними пианино.

Сделав пару шагов, замечаю Хадсона – свернулся клубком на диване. Почему он тут, а не в своей постели?

Сына колотит, он лежит в одних трусах.

Беру одеяло, что накинуто на подлокотник дивана, и бережно его укрываю. Не проснулся. Внимательно на него смотрю, думаю, не ходит ли он во сне. В детстве с ним пару раз такое случалось.

Однажды Хадсон вышел на улицу и разбил мячом окно. В другой раз он вылил на сестру, пока она спала, стакан воды. Она была уверена, он сделал это нарочно, а лунатизм использовал как предлог, но я сыну верила.

В остальных случаях было так, как сейчас. Он приходил в гостиную и стоял с открытым ртом либо сворачивался клубком и тяжело дышал. Как-то раз я пошла за халатом, что висел на дверце моего гардероба, и, открыв его, внутри на полу, среди обуви увидела Хадсона.

Пока он спит, позволяю себе нежность. Протянув руку, кладу ее на голову и желаю ему спокойной ночи – я так делала, когда он был мальчиком.

Глава 6

Ждала Кендру к определенному времени, но она приехала на час раньше. Выглядит напряженной, волосы немного взъерошены, на лице выступил пот. Обе руки заняты: на одном плече – сумка с детскими вещами, а в правой руке – детское автокресло. В нем крепко спит Мейсон, на его фарфоровых щечках покоятся длинные ресницы. Кендра поставила кресло; восхищаюсь спокойствием малыша, несмотря на нервозность дочери.

– Все в порядке? – поинтересовалась я.

– Ага. – Она бросила сумку, та стукнулась об пол. – День был длинный. Мейсон капризничал. У него лезут зубы.

– Сейчас он тише воды, ниже травы, – с улыбкой посмотрела на внука.

– И слава богу, – она вздохнула. – По пути к тебе все-таки уснул.

– А где Тео? – Я выглянула в окно.

– Он позвонил час назад и сказал, что задерживается на работе допоздна. Так что я приехала пораньше. Захотела отдохнуть.

Взяв дочь под руку, я улыбнулась. Прежде я не была тем, к кому дочь побежит за помощью. В последнее время стараюсь ей помогать. Чтобы наконец-то меня понять, ей надо было самой стать мамой.

– Пойдем, налью тебе бокал вина, отдохнешь.

Она резко остановилась:

– Мам, ты же знаешь: я не пью.

– Ах да, точно. – Еще полтора года назад Кендра иногда позволяла себе выпить. Но когда они с Тео решили завести ребенка, от алкоголя отказались. Поначалу я думала, что это только на время беременности. Она не кормила грудью, и я решила, что Кендра снова начнет выпивать. Но сейчас поняла: все еще продолжается. – Извини, забыла.

Она взглянула на столешницу, где стояло вино, две полные бутылки, а между ними – наполовину пустая.

– Вижу, без влияния Хадсона тут не обошлось, – сказала она своим вечно упрекающим тоном.

– Да ладно тебе. Мы же не упиваемся! – возразила я ей, пристыдить меня не удалось. Если она решила не пить, это еще не означает, что все остальные должны последовать ее примеру. – Ничего плохого в этом нет.

Я открыла холодильник.

– У меня есть чай со льдом.

– Звучит заманчиво. – Кендра облокотилась на столешницу.

Взяв стакан, налила в него чай, кусочки льда стукнулись о стекло.

– Сахар?

Она покачала головой.

– Нет, спасибо.

Я посмотрела на ее длинную, безразмерную блузку. Об этом она особо не говорит, но я-то знаю: после родов ее беспокоит лишний вес. Мейсону всего полгода. Должно пройти какое-то время. Помню, каково было мне, когда родились дети. Изменения в теле давались тяжело. Так что оставив мысли при себе, я пододвинула ей стакан.

Кендра его взяла и сделала глоток.

Слышу, как открылась входная дверь.

– Мам, тут у двери кто-то ребенка забыл, – пошутил Хадсон. – Надеюсь, ты знаешь, чей он. – Он зашел на кухню, в руках пакет с продуктами.

Кендра к нему повернулась с улыбкой на лице:

– Должно быть, это твой племянник.

– Какой он большой! – Хадсон поставил сумку на стол.

– Такое с детьми случается, если их никогда не видеть. Они растут. – Хоть Кендра и пыталась говорить доброжелательно, я напряглась, уловив нотки раздражения.

Вряд ли Хадсон понял настрой сестры. Он приобнимает сестру. Она делает то же самое – на душе мне становится легче.