Ни слова маме

Выход альбома отмечали в баре «Таверна полной луны», им владела моя подруга Сюзанна. Место, где состоялся наш самый первый концерт. Даррен задерживался на работе, он позвонил и сказал, что опоздает. Работал в государственных органах, и недавно его повысили до управленца. Как это ни странно, но я не разозлилась. Можно спокойно пообщаться с ребятами из группы, не думая о том, как лучше представить им Даррена.

Я надела красное облегающее платье, леопардовые туфли, сделала прическу. Детей мы, как всегда, решили оставить с девочкой-подростком Эшли. И, как всегда, Эшли опаздывала. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, я стояла у окна и выглядывала ее. Меня ожидал главный вечер в жизни, а тут заминка. Ребята, должно быть, уже собрались в «Таверне» и опрокинули первые стаканы.

Тяжело вздохнув, я отошла от окна и поспешила на второй этаж. Кендра была в своей комнате: лежа на кровати с учебником по математике, считала на калькуляторе и делала пометки в блокноте. В ее возрасте я была совсем другой. Не такой ответственной. Прислонившись к дверному проему, засмотрелась на нее.

Оторвавшись от уроков, она подняла голову и взглянула с удивлением:

– Что?

– Эшли еще не пришла, а я опаздываю.

– Тогда поспеши. – И Кендра снова принялась считать, словно наш разговор ей наскучил.

В надежде услышать стук в дверь, я раздумывала, как поступить. Даррен убьет меня, если дети останутся одни. Но он даже не узнает. Уверена, с минуты на минуту появится Эшли. Я уйду, и она тут же появится. Хотя Кендре всего одиннадцать, она намного больше развита, чем ее сверстники, которых я знаю. К тому же она целый день присматривает за Хадсоном. Пока живу в своем собственном мире: я играю на фортепиано, сочиняю песни или пою.

Приняв решение, отталкиваюсь от дверного косяка:

– Я пошла. Когда Эшли придет, скажи ей, что деньги на кухне: вдруг захотите пиццу.

– Ладно, – ответила она, не поднимая головы.

Подхожу к комнате Хадсона, дверь закрыта.

– Хадсон. – Я постучала, через пару секунд он открыл.

На его коже выступил пот, щеки красные. За ним на полу в ряд выставлены фигурки.

– Почему не за уроками?

– Уже сделал.

Не уверена, что обманывает. Даррен наверняка бы проверил, но сейчас у меня нет времени. Поэтому я просто вытянула руки:

– Давай обнимемся, и я пойду.

Хадсон замер, скосил глаза в коридор:

– Эшли уже пришла?

– Нет еще, но скоро будет.

– Ты что, оставишь нас одних? – запищал он голосом, слишком высоким для своих девяти лет.

– Эшли сейчас придет, – ответила я, потрепав его по голове.

– Почему ты ее не подождешь?

– Я бы с радостью, но мне бежать надо.

Он крепко обнял, будто не желая отпускать.

– Ну все, хватит, – я отцепила его руки. – Очень люблю тебя, но мне пора.

– Подожди, – крикнул он, когда я подошла к лестнице.

– Что? – резко и слишком грубо спросила я.

Хадсон опустил взгляд, теребя в руках пуговицу от рубашки.

– Ничего, – пробормотал он.

Пожалев, что сорвалась, я вздохнула. Но впереди меня ждал лучший вечер в жизни. Мой вечер. И я хочу на него попасть! Что в этом плохого? Да, Хадсон не такой самостоятельный, как его сестра. По ночам ему бывает страшно, и я знаю: если нас с Дарреном вечером нет дома, он это тяжело переносит. Ну и что, все в детстве через это проходят. Справится.

– Я скоро приду. Хорошо? – Не дожидаясь ответа, быстро спускаюсь и выхожу на улицу через переднюю дверь.

В «Таверне» Сюзанны из колонок играет наш альбом. А ее муж Джерри, он же бармен, поджидает меня с моим любимым напитком – яблочным мартини. Я пила уже второй бокал, когда наконец появился Даррен.

Наслаждаясь вечером, я и не думала взглянуть на телефон, что лежал на дне сумочки. Достань его, я бы увидела сообщение от Эшли: по пути к нам она попала в аварию и приехать не сможет. Но был звонок еще важнее – пропущенный от Хадсона: он звонил сказать, что жутко напуган и умоляет меня вернуться.

Зазвонил телефон Даррена, он ответил, но это были не дети, а полиция. Кто-то пробрался в дом. Пока я, позабыв о детях, пила и веселилась, они, напуганные до жути, были дома совсем одни и прятались от грабителя.

Когда мы вернулись домой, Кендра стояла в гостиной и спокойно, прямо как взрослая, отвечала на вопросы полицейского. Хадсон прятался на втором этаже, под своей кроватью, дрожал как осиновый лист, оторванный порывом ветра.

Почти ничего не украли, лишь пару моих украшений и телевизор. Полиция нашла какие-то отпечатки пальцев, но в базе их не было и преступника не нашли. Страховка покрыла ущерб; сломанное починили, купили новый телевизор.

С того момента Хадсон стал еще более тревожным: беспокойным и нервным, боялся оставаться дома один, вздрагивал от малейшего шороха. С той ночи он стал другим.

Изменились и наши отношения.