Ни слова правды

Не ломалось, не лилось, возвратилось и срослось,
Слушай, красная слеза, ты не пачкай нам глаза,
Что наружу снова внутрь, зарастай и все забудь,
Что потеряно вернись, снова прежним обернись,
Оторвалось-возвратилось, и забылось, и забылось…

Как только они начали голосить свои вирши, кровь стала собираться облаком на месте отсутствующей голени и с каждым обертоном, прорисовывался прежний абрис поврежденной конечности: мелькнула белая кость, синяя путаница кровеносных сосудов, красный атлас мышц и наконец розовая кожа.

Кенни лежал на полу целехонький, с обеими ногами, и мирно посапывал. Водяной народец собрался вокруг него. Сомон Плескун ощупал отросшую ногу, потом еще раз, нахмурился, усмехнулся и сказал:

– Нога в порядке, тока у Кенни теперь две правые ноги.

Ланс схватил Кенни за новую ногу, потом за старую и подтвердил:

– Точно, обе правые, чо-то мы впопыхах начудили, с пьяных глаз.

Тут водяники заговорили все вместе, перебивая друг друга, толкались и ругались на чем свет стоит. Причем искусство ругани было у них развито не меньше, чем виртуозность пивоварения и грамотность выпивона. Некоторые обертоны я бы взял на карандаш, если бы он у меня был: всем известные жопоногие[78] перемежались с экзотическими ротосранцами, воплепердами и мутоструями.

Когда компания рыжеголовых, казалось уже, угомонилась, между Сомоном Плескуном и Нором Ивой завязалась нешуточная потасовка. Водники, встав в классические боксерские стойки, заплясали друг против друга, раздались громкие шлепки. «Зеленые кафтаны» не пытались разнять драчунов, а с интересом следили за поединком, разражаясь время от времени ободряющими воплями.

Сомон был выше и мощнее, старался повергнуть оппонента одним сильным ударом, Нор же обладал недюжинной энергией и осыпал противника градом жестких тумаков, не забывая про психологическое давление. Нор ругал и обвинял Сомона. Давил на жалость к Кенни, кричал, что именно он начал петь: «Оторвалось-возвратилось…», а надо было: «Оторвалось-возвратись, и все будет зашибись», тогда бы левая нога восстановилась, а вот теперь молодому придется снова ногу отрывать и т. д и т. п. Но Сомон, похоже, не особенно слушал, выждал момент и нанес свой удар, который готовил, опп, голова Нора дернулась, а сам Нор рухнул, заливая собственную грудь и многострадальный пол кровью из разбитого носа. Я решил, что все кончено, ан нет, Нор вскочил, пошептал, из его носа перестало капать, и поединок продолжился. Для Нора травма не прошла бесследно, он перестал лезть напролом и заткнулся, а Сомон, напротив, стал агрессивнее, начал подходить ближе, нависать над противником, нанося удары слева и справа. И тут я осознал, что не вижу самих ударов, а наблюдаю только результат. Я вгляделся внимательнее, ускорился, но так и не увидел движения рук, даже мазков не наблюдал. Вот Сомон чуть наклонился вперед и явно ударил правой, Нор поднырнул под как бы бьющую руку соперника и как бы ударил Сомона левой в печень. По крайней мере положение плеч и ног боксеров, а также звуки и реакция тела указывали именно на это, но сами руки так и остались в первоначальном положении. Стоящий рядом Ланс усмехнулся и сказал:

– Да, Василий, такой он у нас, водяной-то бокс! Смотри, не смотри, не увидишь. Потом, если общество дозволит, разъясню.

А Сомон с Нором разошлись не на шутку, лупили своими невидимыми руками, только гром стоял, как будто в большой барабан невидимый тролль всеми четырьмя руками стучит. Вот уже у Сомона из рассеченной брови слева сочится красная жидкость, и он становится все медленнее, а Нор как будто энергетика хлебнул, дубасит его по корпусу так, что Сомон даже охнул пару раз после особенно удачных попаданий. Но рано было радоваться в углу Нора, если бы такой у него был, Сомон вновь его поверг, теперь уже, похоже, ударом в челюсть, судя по тому, что Нор рухнул бездыханный и некоторое время не подавал признаков жизни. И снова я ошибся, ожидая финального гонга. Неугомонный водяник очнулся и, пошатываясь, встал. Бой продолжился, парни здорово устали, двигались медленно, но проявляли недюжинную волю к победе, ни один не желал уступать другому. Сомон резко вскрикнул от нового невидимого удара и припал на правое колено, прижимая локоть к боку. Пробил-таки Нор сомоновскую печень, вода камень точит. Воспользовавшись удобным положением, Нор обрушил просто ливень ударов на голову противника, и Сомон повалился носом вперед, закрыв голову руками. Нор отошел в ожидании. Когда Сомон поднялся, на него было страшно смотреть, левая сторона жутко распухла, глаз полностью заплыл, и казалось, что у него выросла на лбу еще одна щека и за этой щекой была целая пригоршня конфет. Хоть сейчас на рекламный плакат фильмов про чупакабру[79]. В моем мире секунданты Сомона уже выбросили бы полотенце. Но здесь шоу продолжалось.