Ни страха, ни надежды. Хроника Второй мировой войны глазами немецкого генерала. 1940-1945

Пустынная дорога вдоль побережья вела меня к цели, которая давно привлекала меня. Равенна, насколько я знал, расположена не на возвышенности или вершине горы, подобно многим итальянским городам, а на широкой бесцветной равнине. Люди говорят об обаянии Брюгге, безжизненного города, напоминающего о Средневековье только своими стенами и рисунком улиц. А великие времена Равенны закончились не шесть, а двенадцать веков назад. Памятники той эпохи полностью сохранились, и странно сознавать, что встречаешься здесь лицом к лицу с VII столетием. Создается впечатление, будто с тех времен ничего не происходило. Это не просто какой-то город того периода, а Равенна – столица готов, часть Византии, мост между Востоком и Западом.

Из-за опасности разрушения мозаики Сан-Витале и гробницы Галла-Плачидия были замаскированы или спрятаны, но в Сан-Аполлинаре все осталось на виду: странная процессия одинаковых дев, подносящих корону Создателю. За тысячу лет мозаики не потеряли своего блеска. Эти женщины словно движутся по дороге, ведущей от земных тягот к небесному покою, и даже их шаги – словно гимн покою и сама молитва. Эти изображения излучают торжественность и чистоту.

Равенна – точка соприкосновения Востока и Запада. Неподалеку от изображения идущих дев стоит массивная гробница Теодориха. Спасение идет с востока и с готовностью принимается римлянами и тевтонами. То, что в Византии смотрится как изыск, обрядность и официоз, образует здесь краеугольный камень великого мира Средневековья. С этих базилик берет начало сакральный стиль архитектуры, известный как романский. Так начинаются Средние века – эра королевств, исполненных благочестия, и людей, обратившихся к Богу. Так появляются французские и немецкие соборы и скульптуры Наумбурга. Последний расцвет этого периода можно увидеть в сиенской школе живописи, величайшим образцом которой является Симоне Мартини. Потом она растворяется в натурализме Ренессанса. Наружу прорываются эллинизм и латинизм, мир небесный становится приземленным, боги становятся похожими на людей. Пафос исчез, равновесие нарушено. Покой сменился движением. Мелодия в камне дев Сан-Аполлинаре-Нуово ушла в историю.

ДОКЛАД ГИТЛЕРУ В ОБЕРЗАЛЬЦБЕРГЕ

Церемония вручения наград проходила в соответствии с практикой, сложившейся с начала войны. В то время награду «Дубовые листья к Рыцарскому кресту» имели всего несколько десятков военнослужащих всех чинов. Теперь эта церемония утратила свое значение, такую награду носили уже сотни людей, ею награждали командиров отличившихся корпусов и даже дивизий, поощряя таким образом войска, которыми они командовали.

То, как принимали в Оберзальцберге отобранных для награждения командиров, вызвало скорее негативные чувства. Гитлер оставил гнетущее впечатление, и я невольно подумал о том, как отреагируют присутствовавшие на церемонии молодые офицеры и унтер-офицеры. Этого человека, дьявольскому упрямству и нигилистической воле которого был подчинен германский народ, многие из этих молодых людей все еще считали полубогом, тем, кому можно полностью доверять, чье рукопожатие вселяет новые силы. На нем были желтая военная гимнастерка с желтым галстуком и белым воротничком и черные брюки – не очень-то подходящий наряд! Невзрачная фигура и короткая шея придавали ему вид еще менее благородный, чем обычно. Лицо было дряблым, бесцветным и болезненным. Большие голубые глаза, оказавшие, очевидно, на многих гипнотическое воздействие, казались водянистыми, вероятно из-за постоянного применения стимулирующих препаратов. Рукопожатие было вялым, левая рука буквально свисала сбоку и подрагивала. Поразила еще одна особенность: в отличие от знаменитых воплей во время выступлений или вспышек гнева, голос его звучал спокойно и приглушенно, что даже вызывало жалость, так как не могло скрыть его подавленности и слабости.

Еще более примечательными, чем внешний вид Гитлера, были слова, с которыми он обратился к этому небольшому кругу случайно собранных фронтовиков, когда сел с ними за круглый стол. Что касается объективности, то его общий обзор сложившейся обстановки был безупречен. Он описал катастрофическое положение на Восточном фронте, где одно поражение следовало за другим. Гитлер сообщил нам, что битва на Атлантике вступила в критическую для немцев фазу, так как противник применил радар. Он едва упомянул наши успехи на Итальянском фронте, которые вовсю использовала геббельсовская пропаганда. С другой стороны, он не скрывал беспокойства по поводу угрозы вторжения Запада и перспективы открытия второго фронта, который свяжет его силы. Единственным утешением этим солдатам должно было служить невнятное заявление о том, что все трудности должны быть преодолены с помощью «веры». Не прозвучало даже успокаивающего всех намека на надежды, которые связывали со знаменитым секретным оружием, чем постоянно пичкали рядовых немецких граждан.