Ни за что и никогда

Долбаная симпатия ко мне настолько ужасна? Настолько нестерпима и отвратительна? Да он сам-то понимает, насколько все это грубо и жестоко звучит? Благодаря этому человеку, суть моих стремлений изменилась в корне! А ведь я действительно хотела оставить память о бабушке. Черт возьми, просто-напросто сохранить несчастный клочок земли и старенький домик, что всегда напоминал о самых лучших, самых веселых и беззаботных годах моей жизни! Но на смену такому обыкновенному и простому пришло неистовое желание доказать этому самовлюбленному эгоисту, что я могу держать удар. Я смогу пережить все его нападки, смогу идти по улице с высоко поднятой головой, но, к сожалению, только лишь ради того, чтобы доказать это. А кому? Этому кретину? Этому бесчувственному куску мяса, который поганил, поганит и будет поганить мою жизнь?

ДА! Именно ему!

– Не смей больше прикасаться ко мне, – сказала я одними губами, глядя в ореховые, сверкающие пламенем глаза. – Не говори со мной, не смотри на меня, сделай все, чтобы твоя долбаная симпатия растворилась в воздухе.

Расправив плечи, я направилась к дороге. С каждой минутой дождь усиливался и к тому моменту, когда я стала взбираться на холм, начался такой страшный ливень, что едва можно было увидеть хоть что-то на расстоянии вытянутой руки. Да еще и сквозь горькие рыдания.

17

В ту ночь мне снились дурные сны и большую их часть я беспомощно бултыхалась в почти черном море, точно пустая бутылка. Не видела ни берега, ни спасательных лодок, ни крохотного клочка земли. К утру я слышала голос Арсения; громкий, тихий, спокойный, взволнованный – от разнообразия кружилась голова. В конечном итоге, когда даже во сне мне осточертело думать об этом человеке, я резко дернулась и распахнула взгляд, уставившись тремя секундами позже на огромного паука. Он сидел на бело-сером, потрескавшемся потолке и, должно быть, спал. Я поймала себя на мысли, что впервые насекомое с тонкими длинными лапками не вызывает у меня дикий ужас. Более того, мне стало абсолютно все равно на иных обитателей моего дома.

Гнетущая атмосфера давила на меня до самого вечера. Непослушные мысли постоянно возвращались к тем коротким мгновениям, когда мне казалось, что Арсений по-настоящему что-то чувствует ко мне. Я не знаю, в какой момент времени поверила собственной выдумке и почему вообще вздумала вообразить такой вздор. И безусловно, долю уверенности в этом подкрепляли его слова, что хоть и были сказаны с цепляющим меня раздражением, но все же…

«Чего ты не понимаешь? Того, что нравишься мне?» – крутилось и крутилось в моей голове.

Игривое настроение его коротких поцелуев, обеспокоенный взгляд, что на самом деле согревал меня сильнее, чем теплый летний воздух… Я ненавидела себя за бесконечную наивность и неодолимую глупость девичьих мечтаний. Нет, мне ни в коем случае не нужно было искать хоть что-то подкупающее в Арсении. Черт возьми, я уважаю себя или нет?! Но на смену этим невидимым самой себе пощечинам приходили мысли о Ричарде, которому он приказал охранять меня, неподдельная тревожность, что читалась в ореховых глазах, когда я очнулась после спасения. И как назло сознание отказывалось напоминать мне о дурацких проделках, что изрядно подпортили мою жизнь в селе.

К семи часам, когда сумерки стали сгущаться, а в воздухе, наконец, стала ощущаться вечерняя прохлада, в гости заглянул Илюша. С того вечера после просмотра фильма, когда он неожиданно резко покинул меня, мы с ним даже не созванивались, поэтому, завидев старого друга во дворе, я немного насторожилась, по-детски не зная, как себя вести. К счастью, у Илюши было хорошее настроение, он обнял меня и угостил домашней выпечкой, что принес с собой в одноразовом контейнере. Мы расположились в летней кухне, я убавила звук радио и включила чайник.

– В этом месяце наплыв отдыхающих колоссальный, – рассказывал Илюша, пока я готовила чай, – клуб пользуется огромным успехом. Кстати, через три недели у нас будет выступать Бузова! Обязательно приходи, сфотографируемся с ней. А еще вчера познакомился с крутыми ребятами из Норвегии! Соня? – вдруг окликнул он, снизив голос. – Ты в порядке?

Я оглянулась и натянула улыбку:

– Угу. Зеленый или черный?

– Черный. Точно все нормально? По-моему, ты чем-то огорчена. Опять что ли сосед покоя не дает? Кстати, что с собакой? Она у тебя?

– Нет, вернула хозяину. – Налив кипяток в кружки, я раскрыла контейнер, что принес Илюша и высыпала содержимое в глубокую миску. – Бедняга всю ночь, наверное, скучал по дому.

– Мм… Ясно. Вчера чем занималась? – Губы Илюши растянулись в продолжительной и несколько неестественной улыбке, а синие глаза заискрились напускной радостью. – Небось, опять в доме порядки наводила?