Няка

– Ты в детстве менингитом не болела?

– Не-е-ет.

– А клещ энцефалитный не кусал?

– Ты смешной, – улыбнулась Ульяна. – Почему ты все это спрашиваешь?

– Потому что искренне не понимаю, с чего ты взяла, что я на тебя смотрел. Если честно… извини, я уж скажу как есть… я тебя вообще до сегодняшнего дня не замечал.

– Но сегодня-то заметил! – возликовала Ульяна. – Сегодня-то заметил! Я видела, как ты смотрел на мои… на мою…

– Так, – поморщился Брусникин. – Заруби себе на носу, наглая толстуха, ты мне вообще никак. Не в моем вкусе. Усвоила? А теперь – шагом марш на выход.

Но Ульяна не сдвинулась с места. Секунды три она, ошарашенная, стояла на месте, а потом с плачем бросилась на кровать.

– Тихо, тихо! – нагнулся к ней Брусникин. – Ты же меня в два счета подставишь своим ором! Господи, что же мне с тобой, дурой такой, делать…

– Что-что, – сквозь рыдания отрывисто сказала Ульяна. – Как будто непонятно… ты мужик вообще или как?

И, повернув к нему заплаканное лицо, она выкрикнула:

– Немедленно поцелуй меня! Или я сейчас заору на весь корпус!

– Вот ведь сучка! – растерялся Брусникин.

– …а когда сюда прибегут люди, я всем расскажу, что ты заманил меня к себе ночью в номер и хотел растлить! Я еще такая глупенькая! Ведь мне всего 15 лет!

От этой перспективы у Максима кровь застыла в жилах.

– Вот ведь вляпался! – пробормотал он и с размаху залепил кулаком в стену. – Чертова малолетка!

Тут его озарила мысль.

– А, я раскусил тебя, – зло рассмеялся он в лицо Ульяне. – Ты с кем-то весело потусила, а сейчас ищешь, на кого бы повесить свои шалости?

– Тогда ты мог бы сушить сухари, – шмыгнула носом Ульяна. – Мне бы ничего не стоило доказать, что меня соблазнил именно ты. Но я порядочная. Я хочу все по-честному.

– Это ты называешь по-честному?

– У тебя губы, что ли, отсохнут, если ты меня поцелуешь? Я же вижу, что ты еле сдерживаешься. Я же знаю, что все парни помешаны на этом.

– Скажи… а если я сделаю это, ты уйдешь отсюда?

– Конечно! Клянусь тебе! – Ульяна вскочила с кровати.

– И больше никогда не посмотришь в мою сторону?

– Ну, раз ты этого так хочешь… Обещаю. Я не липучка какая-нибудь.

– Отлично! Так будь же хозяйкой своих слов! – Брусникин быстро поцеловал Ульяну и указал на дверь. – А теперь: гуд бай, май лав.

– Как это – гуд бай? – залепетала школьница. – Я не успела ничего почувствовать…. я не так хотела… я мечтала о романтике…

– Аттракционы закрыты. Проваливай.

– Тебе, что, не понравилось?

– Полный отврат. Хочется немедленно прополоскать во рту. О, вот и пиво осталось! – Максим присел на кровать и потянулся к полторашке.

Как тут, словно тайфун, на него сверху набросилась Ульяна. Он не успел ничего сообразить, как девица оседлала его и впилась в его губы исступленным поцелуем. Максим попытался сбросить ее с себя, но не тут-то было. Школьница обвила его руками, облепила ногами.

– Ай! – вдруг вскрикнул он от боли, и по его спине заструилась кровь. – Что же ты, сучка, творишь?

– Это я тебя пометила, – ослабила хватку Ульяна. – Я же сказала, что все будет так, как я хочу. Мы, Кибильдиты, всегда побеждаем!

– Малолетняя жирная шлюха! – в бессильной злобе выкрикнул Брусникин.

– Попробуй только пикнуть кому про нашу любовь, – ухмыльнулась Ульяна. – Я тут же накатаю заявление, а потом скажу, что сопротивлялась и расцарапала тебе спину. Тебя упекут далеко и надолго! Если, конечно, папа не размажет тебя по стенке еще до этого…

– Но зачем тебе все это? За что ты так ненавидишь меня?

– Ничего-то ты во мне не понял, – буднично отвечала Ульяна. – Я полюбила тебя с первого взгляда и хочу, чтобы ты полюбил меня…

И она направилась к двери. Обернувшись на пороге, она томно шепнула:

– Жди завтра ночью. Будем опять целоваться.

* * *

Бежать! Как можно скорее, пока эта психически неуравновешенная девица не втравила его в крупные неприятности. Только прежде дождаться утра, чтобы благополучно добраться до трассы и поймать какой-нибудь попутный транспорт.

Максим исхитрился сам себе обработать царапины на спине, затем уложил в сумку вещи. Господи, еще только полчетвертого. Надо как-то протянуть хотя бы три часа. Он допил пиво и прилег.

Его разбудил стук в дверь.

– Вот и уехал! – вскочил он с постели. – Время уже девять!

На пороге стояла Елена Кибильдит в длинном красном платье, яркая и свежая. От предчувствия глобальных проблем у Брусникина подкосились ноги, и он оперся о косяк.

– Доброе утро, Максим! Я вас не разбудила? – женщина обворожительно улыбнулась. – Я пришла извиниться перед вами за свои вчерашние слова. Я не разобралась в ситуации и наговорила вам гадостей… Можно войти?

Брусникин молча посторонился. Уж эта, наверно, не потребует от него поцелуя? Хотя все может быть. Яблоко от яблоньки недалеко падает…

– Что мы сегодня пережили ночью, не пожелаю ни одной матери! – вздохнула Кибильдит. – Под утро я проснулась от невообразимого шума. Подошла к кроватке… к кровати Ульяны и что же увидела?

Максим замер.