Няня для дочки миллионера (СИ)

— Да, знаю, — грубо перебиваю его. — Я только что с ней виделась. Почему ты не сказал о моём увольнении?

Владимир проводит ладонью по волосам. Я ещё не видела его таким несобранным и растерянным.

— Ты нужна Ксюше, — произносит он тихо. — Возвращайся к работе няни.

Это не звучит, как приказ, скорее на просьбу похоже.

— Я нужна Ксюше? Только ей? — малодушно уточняю.

— Да.

— Тогда расскажи ей, как ты выгнал меня на улицу. Я своего решения не изменю. Я не буду на тебя работать, Владимир.

— Ксюша тяжело переживает разрыв с матерью. Каролина больше не пишет и не звонит ей. И встретиться не предлагает. Я не хочу причинить дочери боль, — отрывисто произносит Владимир.

— Я на это больше не куплюсь, — мотаю головой. — Это не мои проблемы, решай их сам.

Выпрямляю спину, вскидываю подбородок и выдерживаю долгий пронзительный взгляд Владимира. Он усмехается.

— А ты изменилась, — замечает, как мне кажется, с горечью.

— Удивительно, не правда ли? — с сарказмом вопрошаю я. — Когда тебя прогоняют без объяснений и три недели не дают о себе знать, волей-неволей обрастаешь бронёй. Спасибо за ценный урок!

Я сглатываю тягучий ком и делаю шаг вперёд. Затем ещё один. На Владимира не смотрю. Он меня не останавливает. И когда я уже думаю, что наш разговор исчерпан, то слышу его слова:

— Ты всегда можешь навестить Ксюшу. Просто так. Она будет тебя ждать.

Ускоряю шаг и скрываюсь в ближайшем супермаркете. Мне душно, тяжело, муторно, больно. Я хорошо держалась и ничего лишнего не сказала, но от этого не легче. Владимир говорил только о Ксюше. Предлагал снова работать няней, давил на жалость. Нет! Я не поведусь.

Я застываю между рядами с продуктами и открываю письмо от медицинской лаборатории. Через восемь месяцев у меня появится ребёнок. Я должна о нём в первую очередь думать. Не о Ксюше.

— И ты не призналась ему, что беременна? — поджимает губы Лара. — Не, ну систер, так не делается. У ребёнка должен быть отец. Ты не имеешь права скрывать своё положение от Владимира.

— Я скажу ему, Лар, но потом. Сейчас я наполнена положительными эмоциями и не хочу, чтобы у меня их отбирали. Я не готова оправдываться перед Владимиром и доказывать, что это его ребёнок.

— Ладно, хорошо. Но когда ты ему скажешь?

Я пожимаю плечами. Сегодняшняя встреча с Владимиром далась мне тяжело, я не уверена, что в ближайшее время захочу его видеть.

— В этом году, — обхожусь размытым ответом. Лара хмыкает, но хотя бы переубедить меня не пытается.

— Родителям тоже надо сказать.

— Мама с ума сойдёт, когда узнает о внебрачном ребёнке, — усмехаюсь я. Уже представляю её долгую тираду, заламывание рук и жалобы на несчастную женскую долю.

На следующий день я иду к врачу, и УЗИ подтверждает наличие плодного яйца.

— У вас пятая неделя беременности, — говорит врач безразличным тоном.

Из поликлиники я выхожу окрылённой. Больше никаких сомнений не осталось. Либо мы с Владимиром идеально совместимы, благодаря чему случилось настоящее чудо, либо же прошлые врачи ошиблись с диагнозом. Но какая разница? Я стану матерью, и только это имеет значение.

??????????????????????????

В квартире никого нет. Я включаю музыку на телефоне и готовлю обед. Надо хорошо питаться, следить за своим здоровьем и перестать нервничать из-за маловажных событий. Я теперь не только за себя отвечаю.

И вообще — сколько можно сидеть в четырёх стенах? Пора жить полноценной жизнью! Я звоню Лильке и предлагаю встретиться. Она визжит от радости, ведь мы давно не виделись. Столько всего надо ей рассказать!

Я приезжаю в ресторан за полчаса до назначенного времени, заказываю себе зелёный чай и копошусь в телефоне. Удаляю старые сообщения, затем недавние фотки разглядываю.

На череде снимков мы с Ксюшей готовим вареники. У неё получаются кривые изделия, но малышка смеётся и ничуть не расстраивается из-за такой ерунды. Я на фото такая счастливая, глаза сияют. Обнимаю Ксюшу, чтобы сделать совместное селфи.

Веду пальцем по экрану — на предыдущем снимке день рождения малышки. Она задувает свечи, на неё смотрит Владимир. Я не знала, что у меня есть его фото. Забыла совсем. Всматриваюсь в знакомые черты, тяжело вздыхаю. Не получается его ненавидеть, как бы я этого не хотела. Тем более нас связывает общий ребёнок. Нельзя плохо относиться к отцу своего малыша, он ведь всё чувствует.

Ещё одна фотография. Ксюша в школьной форме, улыбается. В груди становится тесно и горячо, я выключаю телефон и кладу его на стол. Прижимаю пальцы к векам, чтобы не расплакаться. Эта дурацкая чувствительность порядком меня достала! Никогда не была плаксой, и тут здрасьте, приехали.

Разве я смогу бросить ребёнка? Чем я тогда отличаюсь от Каролины? Я презирала её за то, что она оставила Ксюшу, и теперь делаю в точности то же самое.

Малышка не виновата в грехах своего отца. Да, у нас с Громовым не сложилось, но это не значит, что я должна становиться законченной эгоисткой. Общаются же люди как-то после развода, и ничего, все живы и здоровы. А я… струсила. Прямо как Владимир.

Поглаживаю совсем плоский живот и шепчу: