Няня для сурового папы (СИ)

Ледяная вода острыми иглами вонзается в кожу, парализуя тело. Я успеваю сделать вдох, прежде чем холодная толща накрывает меня с головой и погружает в темноту. Только слабые блики света указывают на то, где находится путь к спасению. Паника колотится в груди, а холод замораживает способность мыслить.

Господи, я сейчас утону! Я уйду на дно, моё сердце остановится от холода до того, как закончится кислород!

Изо всех сил начинают барахтать руками и ногами. Выпускаю воздух изо рта, чтобы видеть, куда идут пузырьки и где поверхность. Чёрт, так темно, что вообще ничего не разглядеть!

Руками пытаюсь нащупать лёд, но сверху будто бы всё замёрзло. Я не могу понять, в каком месте провалилась, поэтому просто хаотично взмахиваю руками, в надежде зацепиться пальцами за поверхность.

Воздуха с каждым мгновением становится всё меньше и меньше. Ледяная вода сковывает движения. В какой-то момент перед глазами от холода начинает темнеть, а в груди создаётся ощущение, словно её сдавили прессом и заморозили.

Ну всё. Это конец.

Стоит этой мысли мелькнуть у меня в голове, как в воду прямо рядом со мной что-то булькает, а в следующую секунду я чувствую, как чья-то крепкая рука хватает меня за шиворот и резко дёргает наверх. Затем глаза резко жжёт от света и почему-то становится ещё холоднее.

Будто из-под слоя ваты раздаётся голос, но я плохо разбираю слова.

— Твою мать, Маша!

Спине больно, руки режет — я понимаю, что лежу на поверхности, а замерзшую кожу царапает лёд. Делаю глубокий вдох и тут же начинаю откашливаться. Вода словно везде — в ушах, в носу, в лёгких.

Свет заходящего солнца вновь касается глаз, а затем его перекрывает тень.

— Маша, ты меня слышишь?!… Чёрт возьми… Бл*ть!

Я плохо соображаю, но мне кажется, вижу силуэт Бурого. Он что-то кричит. Его лицо искажено то ли от страха, то ли от злости.

Снова ощущаю рывок и… тепло. Какое-то движение, будто меня несут. А я и пошевелиться не могу — мышцы словно атрофировались.

Понятия не имею, как мы оказываемся возле машины Бурого. Я до сих пор не уверена, что то, что со мной сейчас происходит реально. Может быть у меня вообще галлюцинации?

— Я у-у-ум…мерла?

— Пока нет! Но я на грани того, чтобы вернуться на озеро и утопить тебя! — рявкает Бурый и начинает дёргать мою одежду, распахнув дверцу машины.

— З…значит, я ж…жива?

— Ты не будешь так этому радоваться, когда придёшь в себя, и я высеку тебя прямо по твоей многострадальной заднице! О чём ты думала, бл*ть, Маша?! Я же сказал, не заезжать за флажки! Ты хуже детей!

— Ф…флажок зас…сыпало… Я не.. в…видела… — что-то пытаюсь ответить, но Бурый лишь качает головой, продолжая стягивать с меня вещи.

— В машину! Быстро, — рыкает, но я и пошевелиться не могу, поэтому он сам меня туда запихивает, стягивает с меня джинсы и носки. Коньки куда-то делись. Я не знаю, куда. Наверное, он их раньше снял?

Затем Бурый стягивает с себя куртку, напяливает на моё голое окоченевшее тело, приподнимает меня и садится сам.

— Ч…что ты делаешь? — спрашиваю, постукивая зубами, когда он обхватив запястья, суёт мои руки себе под футболку, и носом утыкает меня в свою шею.

— Грею тебя. Что ещё? Ты вообще в курсе, что если от холодных конечностей кровь слишком резко рванёт к сердцу, то оно может не выдержать?

Его ладони смыкаются на моих голых ногах и начинают не растирать, а скорее поглаживать.

Я вообще ни о чём не думаю. Не могу — мозг замёрз.

Но благодаря теплу, которое исходит от Мишиного тела, которое я вдыхаю, и оно занимает место холодного воздуха в лёгких, я постепенно расслабляюсь. Во всяком случае, меня перестаёт колотить так, будто мне лёд в вены вкололи.

— Ноги на сиденье поставь! Вот так, — Бурый сгибает мои ноги в коленях, затем тянется на заднее сиденье. — Вася, дай мне ваш плед!

Через мгновение на моих ногах оказывается одеяло.

— Чёрт бы тебя побрал, Маша! Ни на миг одну оставить нельзя! Как трёхлетку, мать твою!

Бурый щёлкает какую-то кнопку на передней панели. По тёплому воздуху я понимаю, что он включил печку.

— Капюшон надень! Волосы мокрые! Не хватало ещё менингит схватить! — Сам надевает капюшон куртки мне на голову, а через секунду перелезает на водительском сиденье и срывает машину с места.

Мой взгляд невольно падает в зеркало заднего вида и фиксирует перепуганные лица Васи и Таси. Девочки всё это время сидели молча. Не представляю, как они испугались.

Вот и поели шашлыки.

Господи, ну как же так? Я снова всё испортила! Такой хороший день снова превратился в спасение меня.

Обидно настолько, что хочется разреветься от бессилия. Потому что я не понимаю, по какой причине вдруг стала магнитом, постоянно притягивающим к себе неприятностей. Со мной за всю жизнь такого количества косяков не случалось, сколько я словила за неделю пребывания здесь!

А теперь Бурый наверняка считает меня ходячей катастрофой вселенского масштаба!

— Вот, попей. Он немного остыл, так что можно, — Миша достаёт термос и протягивает мне.

Кое-как беру термос дрожащими пальцами, которые ещё и скрючило, и наливаю в крышку-стакан немного горячего чая.