Няня для сурового папы (СИ)

«И не только твои дети скоро забудут, как я выгляжу», — мрачно думаю про себя, продолжая размазывать краску по холсту.

— Сходи хотя бы с подружками встреться. Макс Новиков, кстати, заходил. Спрашивал о тебе. Может позвонишь ему? Сходили бы погулять…

— Не хочу.

— Почему? Он же тебе нравился.

— Как нравился, так и разонравился. Я девушка молодая и ветренная. Сегодня мне кто-то нравится, а завтра я о нём уже и думать забыла.

Посмотрев на Лизу, отвожу взгляд и поджимаю губы.

Жаль, что этот кобель бородатый так просто из мозга не выветривается…

— Лиз, я выйду, когда проголодаюсь, — отвечаю, сделав вид, что сосредоточена на рисунке. — Не переживай за меня. От голода и обезвоживания не умру.

Очередной тяжёлый вздох и удаляющиеся шаги сигнализируют о том, что Лиза, наконец, сдалась и ушла. Хотя, судя по грохоту, кто-то из детей просто что-то уронил в гостиной, и она пошла разбираться. Но я всё равно облегченно выдыхаю. Знаю, что она переживает за меня. Но я не готова говорить на эту тему. И не уверена, что буду когда-нибудь готова.

Телефон, лежащий рядом с палитрой, вдруг пиликает, и я, как ненормальная хватаю его, и буквально ненавижу себя за этот порыв эмоций. За слепое, глупое ожидание того, чего никогда не случится.

На экране сообщение от группового университетского чата. Какое-то мероприятие будет на следующей неделе.

Я безразлично просматриваю информацию, и коротким движением пальца закрываю чат. Вообще плевать, что там будет и что для этого надо делать.

Ничего мне сейчас не интересно.

Смотрю на список чатов и недовольно поджимаю губы.

Последнее сообщение от Женатик пришло неделю назад.

И больше ни сообщений, ни звонков не было.

Как же бесит, что я почему-то их жду. Как какая-то идиотка!

Я даже не знаю, чего конкретно жду. Объяснений? Извинений? Признаний в любви?

Слабовольная бесхребетная тряпка, Стрельникова, вот ты кто! Да ещё и дура наивная к тому же.

Навиталась в розовых облаках? Домечталась?

Да эта паскуда бородатая мне даже в симпатиях ни разу не признавался! Не говоря уже о чём-то более серьёзном или каких-то там обещаниях.

Психанув, отпихиваю от себя телефон и случайно задеваю стаканчик с водой. Он подскакивает и брызги попадают на холст.

Просто блеск!

Перевожу взгляд на портрет, над которым работаю уже несколько дней, и понимаю, что снова нарисовала ЕГО.

Этого бородатого гада!

С чего бы я не начинала рисунок, он всё равно каким-то магическим образом превращается в лицо этого несчастно женатика-бородача.

И сколько это будет продолжаться?!

Беру специальную губку и начинаю аккуратно промакивать брызги. Затем кисточкой подправляю линии.

И красивый же какой. Красками ещё лучше, чем карандашом получается.

Проклятый бурый медведь!

За спиной снова раздаётся стук, и по характерному поскрипыванию я понимаю, что дверь в комнату открывается.

Наверняка Лиза пожаловалась Кириллу, что я опять отказываюсь выходить из спальни и есть. Еле сдерживаюсь, чтобы не стиснуть от раздражения зубы, хоть и понимаю, что, наверное, не имею права злиться на них.

— Я не хочу есть, пить, писать и что там ещё, — говорю, не поворачиваясь к двери и не отрывая взгляда от мольберта. — Выйду тогда, когда захочу. Я сейчас занята.

Тяжёлые шаги за спиной становятся ближе, пока я не ощущаю на коже характерное тепло человеческого тела, будто кто-то стоит в предельной от меня близости.

Не сразу улавливаю хвойный запах, а потом…

— Ты не могла меня покрасивее нарисовать? Плохо стараешься, Марья Алексевна. И что это за тёмные пятна у меня возле носа?

Я вскакиваю со стула, который от резкого движения с грохотом падает на пол. Кисточка, зажатая во рту, тоже выпадает, а также карандаш, палитра, мобильник и вода из под красок, которая тут же грязными брызгами оседает у меня на одежде. Потому что, поворачиваясь к Мише, я задеваю задницей мольберт.

— Вот чёрт! Чёрт! — начинаю потирать ушибленное место ладонью и прыгать на одной ноге. — Как же больно!

— Мда, — качает головой Бурый. — Уже столько времени прошло, а твоя задница как была бедовой, так и осталась.

— По-твоему, это смешно?! Что ты вообще тут делаешь?! — шиплю, пытаясь стряхнуть с футболки воду.

И изо всех сил, насколько это только возможно, стараюсь скрыть тот факт, что у меня сердце чуть на смерть об рёбра на расшибается. Я даже несколько раз закрываю-открываю глаза, чтобы убедиться, не иллюзия ли передо мной?

Прошла неделя, а мне кажется, я Мишу целую вечность не видела…

И хоть разумом я понимаю, что радоваться пока нечему, но с чувствами ничего поделать не могу. Моё бестолковое сердце счастливо уже просто его видеть.

— Как ты вообще до моей комнаты дошёл? Ты что, тайно в дом проник? Кирилл же здесь. Он бы тебе не позволил!

— У меня пропуск.

— Какой ещё пропуск?!

— Персональный, — хмыкает Миша и слегка поворачивает голову так, что я теперь вижу правую сторону его скулы, где прочерчивается явный след от удара, который в течение часа станет сиреневым синяком.

Кирилл ему что, вмазал?!

То есть, Миша позволил Кириллу вмазать себе, чтобы пройти в мою комнату?!

Теперь понятно, что за грохот был внизу…