Няня для сурового папы (СИ)

Я тоже зачерпываю немного, не переставая наблюдать за Машей.

— Слушай, вопрос можно?

— Какой?

— У тебя шрамы на спине. Я видел, когда повязку накладывал. Откуда они?

— Операцию в детстве делали на позвоночник, — пожимает плечами Маша.

— Что за операция?

— Обычная.

— Маша!

— Мы с сестрой в аварию попали, — выдавливает нехотя. — И до шести лет я была прикована к инвалидной коляске. Потом мне сделали сложную операцию на позвоночник. Ещё несколько лет реабилитации после, прежде чем я стала снова ходить. Наверное, я поэтому вся такая иперактивная. Ну, знаете, на месте не сидится, — вертит ложкой. — Я как бы восполняю утраченные активные годы детства.

— Перевосполняешь я бы сказал. Косяки по углам собираешь. Даже там, где нет углов.

— Не начинайте! — она снова тянется к мороженому и зачерпывает ещё.

— Девочкам смотри не скажи, что мы тут мороженое жрали.

— Я — могила, — Маша проводит пальцами у рта, как бы закрывая его на замок.

— В твоём исполнении фразочки про могилу даже как-то страшно звучат.

— А вам лишь бы поржать. — Ну, это святое.

Мой взгляд падает на мягкую игрушку медведя, которая лежит на Машиной подушке.

— Ты что, с игрушкой до сих пор спишь? У меня Тася тоже зайца в кровать тащит.. Ну ё-моё. Марья Алексевна, ты бы хоть предупредила, что настолько маленькая ещё. Я же тебя как взрослую веником в бане жарил.

— Очень смешно, — Маша закатывает глаза и тянется к медведю. — Это, между прочим, мой талисман. Мне его Кирилл перед операцией подарил.

— В смысле, Кирилл подарил? — я вскидываю бровь. — А он что на твоей операции в шесть лет присутствовал?

Девчонка упирает в меня взгляд и слегка сощуривается.

— Дааа… Мы с моим Кириллом вообще целую вечность знакомы, можно сказать… Он один самых важных людей в моей жизни…

— Вот как, — невольно хмурю брови.

Млять. Да этот Кирилл ещё и больной какой-то. Он, получается, её ещё маленькую знал. Она у него на глазах росла, а теперь он с ней спит? Шарахнутый, твою мать, на всю голову!

Мороженого остаётся чуть-чуть на дне. Я зачерпываю последнюю порцию и съедаю.

— Эй! Это моё было!

— Жопа слипнется, — подмигиваю возмущённой девчонке и забираю у неё из рук ложку. — А она и так у тебя травмированная. Не хватало, чтобы её потом ещё и разлеплять пришлось.

— Ха-ха-ха. Всё шутки шутите!

— Как боль? Утихла?

Девчонка на миг задумывается, затем кивает.

— Вот и отлично. Обезболивающие подействовали, значит. Тогда давай спать. Время уже поздно. Отдыхай, Маш.

Выключаю свет и выхожу из комнаты. Жду несколько секунд, затем снова открываю дверь и шепчу.

— Маш?

— А?

— Не слиплась?

— Что?

— Ну, задница? Проверь на всякий случай.

— Боже, да идите вы уже отсюда! Ненормальный! — шипит девчонка.

Я откровенно ржу и снова закрываю дверь.

Глава 16

Маша

— Девочки, взяли монетки? — кричит Бурый.

На лестнице тут же слышится топот, а через мгновение в гостиной появляются Вася с Тасей. В руках у них пластиковые банки с кучей монеток внутри.

— Взяли, пап.

— Зачем это? — недоумённо смотрю на Мишу, застёгивая куртку по самое горло.

— На ярмарках, Маш, принято расплачиваться монетками. Как на рынках в старые добрые времена. Такая традиция, — хмыкает Бурый и в который раз взбивает в руках подушку.

— А подушка зачем?

— А это, чтобы твоей пострадавшей заднице было комфортнее ехать в машине, — улыбается мужчина и открывает входную дверь. — Ну что, готовы? На выход!

Стоило Бурому упомянуть мою задницу, как я тут же чувствую неприятное пощипывание в штанах и невольно тянусь рукой к обожжённому месту. Уже несколько дней прошло с того судьбоносного банного дня, когда я попой в котёл села. Боль стихла, но окончательно ожог ещё не прошёл, а мазь с повязкой закончились. Вот и едем в аптеку, а после на ярмарку.

Бурый говорит, что каждые вторые выходные в их посёлке проходит ярмарка, и они с девочками всегда стараются туда попасть.

Честно говоря, никогда не была на ярмарках. У нас в Зеленогорске почему-то подобные мероприятия не проводят. На самом деле, мне очень любопытно посмотреть, как это бывает.

— Девочки назад и пристёгиваемся. Вася, помоги Тасе, — командует Бурый, затем поворачивается ко мне. — Марья Алексевна, одно мгновение.

Он открывает дверь, укладывает подушку на сиденье и похлопывает по ней ладонью.

— Вуаля! Даже гайцы не остановят, подумав, что я ребёнка на переднем сиденье, да ещё и без кресла везу.

— Очень смешно, — фыркаю я, зыркнув на ржущего Бурого, после чего усаживаюсь в салон.

Да, действительно, на подушке сидеть мягко, и я практически не испытываю болезненных ощущений.

— Ну, погнали, — заводит мотор Миша и выезжает со двора.

Аптека оказывается по пути на ярмарку, так что сначала он покупает депантенол и повязку, кидает в бардачок, после чего мы продолжаем путь.

— В этот лаз мы купим сахалного петушка? — хнычет Тася. — В тот лаз мы не успели, и их все лазоблали!

— Ужас. Какая ярмарка без петушка, — киваю я в поддержку Тасе.

— Что ты знаешь о ярмарках, городская фифа? — хмыкает Бурый, затормозив на светофоре.