Няня для волшебника

— У него есть теория, — ответила я, вспомнив наш разговор и почувствовав, как что-то давит на сердце. — В другие миры попадают только те люди, которые не нужны в своем. Или те, кому в своем мире грозит неминуемая гибель, как тем, кого спасал святой Аскольд-работорговец. И знаете, мне кажется, что он прав. В моем мире у меня не было ни какого-то особенного места, ни важности. Наверняка никто и не заметил, что меня не стало.

Это было горько, и это было правдой: после таких слов мне сделалось не по себе. Да, я не была кем-то значимым. Просто девчонка, которая потеряла родителей, не доучилась в институте, несколько лет ухаживала за обезумевшей бабкой и зарабатывала тем, что звонила незнакомым людям, предлагая кредиты и иногда плача в туалете от их ругани. Однако Адеола посмотрела на меня с подлинным уважением, и я поняла, что уважение этой женщины дорогого стоит.

— Знаете, Дора, вы действительно очень умны, — призналась волшебница. — Но рядом с вашим умом живет еще и хорошая, сильная душа. Я не сомневаюсь, однажды вы будете счастливы…

Музыканты на балконе заиграли неторопливую мелодию, похожую на вальс, и король подошел к весам и произнес:

— Ну что ж, дорогие друзья, давайте выбирать нашу Королеву Бон-Бон. Сладости готовы, жемчужины привязаны к оберткам, так что медлить незачем. Я открываю сундук.

Мартин, стоявший рядом со мной, улыбнулся и негромко сказал:

— Мне кажется, я знаю, кто сегодня увезет домой пять лунов конфет.

Должно быть, лун — это здешняя мера веса, мне еще не приходилось с ней сталкиваться. Девицы и дамы заахали, кокетливо глядя на своих кавалеров, а я негромко спросила:

— И кто же?

— Ты, — с улыбкой ответил Мартин. — Все, кто играл в карты, голосовали за тебя.

Мне захотелось стукнуть его, да посильнее, чтоб не смел надо мной смеяться. Адеола согласно кивнула, и бабочка, которая устроилась на отдых в ее прическе, несколько раз взмахнула крылышками.

— Ты прав, друг мой, — сказала Адеола. — Кто-то хочет тебя поддержать, кому-то понравилась сиреневая дымка дебютантки, а кому-то пришлось по душе то, что Дора отказала герцогу Карносса.

— Я не отказывала, — промолвила я, глядя, как король берет с пышной подушечки ключ от ларца. — Я просто растерялась и не знала, что сказать, а он принял мое молчание за отказ!

Адеола и Мартин рассмеялись.

— О, разумеется! Братьям сразу же дают согласие, и с заминкой они еще не сталкивались! — Адеола сняла с прически бабочку и, легонько подув, отправила ее к ларцу. Король поднял крышку, и бабочка, пролетев над золотыми листками, рассыпала пыльцу и оживила их.

Исписанные листки медленно всплыли из ларца и закружились по залу, подхваченные невидимым ветром. Кто-то из девушек ахнул, кто-то восторженно захлопал в ладоши. Листки взмыли под потолок и, с треском рассыпавшись в пыль, неторопливо сложились в изящную золотую корону с маленькими зубцами и обручем, увитым розами.

— Какое чудо! — мечтательно выдохнула Адеола. — Никогда не перестану им любоваться.

Корона неторопливо принялась опускаться вниз, и девушки замерли, ожидая, на чью голову она ляжет. И я, зачарованная, смотрела, как корона неспешно плывет по воздуху, окруженная золотистой пыльцой, похожая на комету.

Я не сразу поняла, что корона опустилась на мои волосы. Но бальный зал взорвался аплодисментами, все смотрели на меня, и я испуганно подняла руку к голове и дотронулась до теплого золотого зубца. Мартин с улыбкой посмотрел на меня и, взяв за руку, вывел из толпы и повел к весам.

— Моя королева, — негромко сказал он, — поздравляю вас с заслуженной победой.

Только теперь я окончательно поняла, что победила в конкурсе, совсем не желая победы. Меня накрыло шипучей волной радости, бьющей в нос, как глоток игристого вина, и я рассмеялась, смущенно закрыв лицо ладонями. Король Георг указал на весы и произнес, обращаясь к гостям:

— Новая Королева Бон-Бон выбрана! Несите сладости!

Гости зааплодировали, с потолка посыпались серебряные звездочки, и двое слуг усадили меня на весы, а еще четверо, пыхтя и кряхтя, внесли в зал гигантскую коробку, в которой громоздились золотые шары конфет, и принялись высыпать конфеты на весы. На всякий случай я схватилась за цепочки, державшие чашу, и почувствовала, как медленно поднимаюсь вверх.

Мартин смотрел на меня с таким теплом, словно я была не просто иномирянкой, которая пробудила его от сна. Не просто помощницей и спутницей, а чем-то намного больше и важнее. Гости хлопали в ладоши, скандируя:

— Ко-ро-ле-ва! Ко-ро-ле-ва! — а я поднималась на весах все выше, смотрела на Мартина и не могла оторвать от него глаз.

Из коробки достали последнюю конфету, и чаши уравновесились.

В воздухе прокатился едва слышный звон, цепи, державшие чашу лопнули, я я сорвалась с весов и упала на паркет. Чаша с конфетами тоже рассыпалась, люди в зале испуганно и удивленно закричали, и первым, что я увидела, когда подняла голову, была Адеола, которая стояла, закрывая меня и выбросив вперед руку с зажатой в ней палочкой для волос. Темные локоны волшебницы рассыпались по плечам, и на конце палочки загорелся сиреневый огонек.