Няня по контракту (СИ)

А дальше — без приключений, как по нотам. Полчаса — и я дома. Запоздало обращаю внимание на сто пятьдесят пропущенных звонков от Ирки. Совесть цапает меня за горло. Она беспокоится, а я… но у меня есть оправдания. Телефон отключала перед собеседованием и за стремительными событиями забыла, не до того было.

Больше всего хочется упасть и уснуть, но я вздыхаю и набираю сестру.

— Что у тебя стряслось? Мы с Трофимом волнуемся! — отвечает Ирка сразу же, как только проходит первый гудок. — Ань, ну ты как всегда: захотела — появилась, захотела — исчезла, как солнце за тучей, неуловимая наша!

Я прикрываю глаза, чувствуя, что предательские слёзы близко. Так приятно слышать её взволнованный, полный тревоги и заботы голос. Ирка — родной человек. Всегда поможет и поддержит.

— Как собеседование, Ань? — доносится до усталого мозга очередной вопрос сестры.

— Можно сказать, отлично, — вздыхаю я. Только меня взяли не на должность руководителя маркетинговым отделом.

— А куда? — захлёбывается воздухом Ирка.

— Ты лучше сядь, ладно? — я сестру люблю и не хочу, чтобы она упала.

— А-а-ань? — включает сирену Ирка. — А ты куда опять влезла, а?

Я снова закрываю глаза, чтобы не «видеть» слов, что вылетают из меня, как из пулемёта. В признаниях главное — сказать всё быстро, чтобы не свернуть и не начать лгать.

— Я теперь восьмая няня у Димки Иванова. Того самого, помнишь?

Пауза. Тишина.

— Ир? — спрашиваю осторожно. Она что, онемела или в обморок упала?

— А что, Иванов теперь нуждается в персональной няньке? — зло выплёвывает она. — Ты ему теперь сосочку будешь давать?

И во второй раз за день я сползаю по стене от смеха. Ноги не держат, честно.

— Не ему, Ир, — выдавила из себя, отдышавшись. — А двум его сыновьям пяти и восьми лет.

— А теперь сначала и со всеми подробностями! — командует сестра. — Или нет, не надо! Мы сейчас с Трофимом и детьми приедем!

Мне бы мордочкой в постель… Но Ирка уже отключилась. К тому же, наверное, я нуждаюсь, чтобы меня выслушали, пожалели, по голове погладили… Я всё же не железная. Мне тепло и ласка нужны. А кто их даст, как не самые родные, готовые ради меня и в огонь и в воду?

15.

А

Анна

— Ты с ума сошла! — Ирка разве что по стенам не бегает. — Опять в пасть к этому льву? Ты ж от этого сбежала, Ань!

Я пожимаю плечами. Не хочу ничего объяснять. Ни свои чувства, ни мотивы. Я и так рассказала предельно честно, как смогла.

— Они ж тебя съедят — эти дети!

— Подавятся. Я большая и невкусная, — усмехаюсь. — Зато я получу работу своей мечты. Это шанс. Три месяца. Испытательный срок. Мне бы всё равно пришлось через это пройти. Какая разница, где?

— Ты меня уговариваешь или себя? — останавливается Ирка и смотрит на меня внимательно. — И честна ли ты сейчас? Перед собой — в первую очередь? Не питаешь ли ненужных надежд, Ань?

— Давай оставим эти провокационные вопросы из раздела психоанализа на потом, ладно? — раздражаюсь я и злюсь, что не могу остаться спокойной и прекрасной, деловой и разумной. Не перед Иркой. С ней такие номера не проходят.

— Ты ж бежала от Иванова, как заяц, трусливо поджав хвост и уши.

Опять заяц. Да что ж такое!

— Значит, не убежала! — развожу я руками.

Ирка задумывается, губу закусывает. Я так и вижу, как бегают и меняются местами её мысли. Она ещё тот стратег. Великая аферистка, что любит совмещать несовмещаемое и впихивать невпихуемое. Где-то там, за заднем фоне её муж развлекает племянников. Их тоже двое. Мальчик и девочка. Марик и Алька. Как с ними Трофим справляется — не знаю. Они тоже живчики, правда, до Ивановых им, как до Луны.

— А может, оно и к лучшему, Ань, — выдаёт она свой вердикт. — А то у тебя карма подпортилась явно, когда вы расстались. Сто лет в обед прошло, а порой мне кажется, ты так и не отошла от той истории. Пока то, сё, заодно и точки над «і» расставите.

— Не хочу я никаких точек, — отвожу взгляд. Я устала, мне не до откровенностей.

— Ну, не хочешь точек, будут запятые, — хлопает себя по коленям Ирка.

— Вариковы, может, мы всё же поедим? — появляется в дверном проёме лицо Никитоса. Он же Трофим, он же Иркин муж — Никита Трофимов. — Дети голодные.

— Муж холодный, — язвит Ирка, а я отвожу взгляд. Иногда я не могу на них смотреть — такой любовью от этих двоих пышет.

Это не зависть. Ирке я не могу завидовать — только радоваться. Но и греться у чужого костра для меня мучительно больно порой. Особенно сейчас, когда свои реки повернулись вспять и по старым ранам прошлись.

Мы вместе ужинаем, ещё о чём-то говорим, но под конец семейного вечера я тупо выпадаю из пространства.

— Ладно, сестра, мы свалили, а ты отдохни и сил наберись. И да. С лицом нужно что-то делать. Я тут интернет пошерстила. Попробуй маслом ещё.

Я понуро киваю, как лошадь. Ярким маркерам, наверное, и масло до одного места. Но попробую, конечно.