Няня по контракту (СИ)

— Вот ещё, надо больно, ревновать тебя, — бормочу под нос, желая провалиться сквозь землю. Это ж мои демоны ожили сейчас, не его. Это ему можно вот так легко об этом говорить, а мне вытянуть наружу боль, что когда-то пережила, — сложно.

— Дай слово, что не убежишь, — настаивает Иванов, глядя прямо мне в лицо. Он сейчас так на Мишку похож, что у меня дух захватывает. Точнее, это сын на него. Но вот этот взгляд, сведённые в одну линию брови — просто копия и всё. — А то я тебя знаю: только что — и убегаешь, зайка моя.

Я выдыхаю судорожно и распрямляю плечи.

— Иванов, что бы ты обо мне ни думал, я очень ответственная. Мне за детьми ещё приглядывать полдня. Иди уже, успокой младшего, пожалуйста.

— Думаю, там Кристина без меня справилась, — бросает он беспечно, видимо, не понимая, что меня просто подбрасывает даже от звука её имени. И уходит, гад. А я остаюсь на лавочке, объятая пламенем прошлого, и прочими ужасами.

Воспоминания вылезают, как демоны из сундука, у которого наконец-то сбили замок. И я ныряю в них с головой, не надеясь выбраться наружу…

__________________________________________

[1] Самая широкая река в мире. Находится в Южной Америке

30.

Анна

С Ивановым мы познакомились на вечеринке. Чей-то день рождения, сейчас я даже не помню, кто был виновником торжества. Я заканчивала первый курс, мы много в то время веселились. Кочевали, как перелётные птицы, познавали мир, как могли.

Мы с Иркой приехали в столицу из небольшого городка, всё нам здесь было в кайф. Будто из тесной клетки вырвались. Так многие себя чувствуют.

Это было время эйфории, вечного праздника, бесконечной свободы, когда мы успевали всё: и учиться, и танцевать, и языки на дополнительных курсах учить. Я — английский углубляла, а Ирка — испанский осваивала в силу своей любознательности.

— Немодно и нерационально, — гундел наш общий друг Доберман (вообще-то, Илья Либерман, но кто об этом помнил тогда?), втайне влюблённый в Ирку. Он таскался за нами тенью и готов был терпеть любые издевательства, лишь бы поближе быть к моей сестре.

— Зато красиво и зажигательно, — возражала экспрессивная Ирка. Доберману приходилось учить испанский вместе с ней.

Тот день ничем не отличался от череды предыдущих. Был май. Воздух сладко пах клейкой зеленью и — удивительно, но цветущими деревьями, хоть их я нигде не видела. Может, это ощущение такое внутри поселилось.

Иванов появился в разгаре празднества, когда большинство уже приняло на грудь и веселилось, как могло.

Он выделялся. Высокий, красивый, харизматичный.

Пришёл не один, а на пару с другом. Сразу же освоился, стал своим в доску, хоть многие его до этого дня в глаза не видели. Девушки висели гирляндами, пытаясь привлечь внимание охренительного самца.

— Глянь, Ань, он с тебя глаз не сводит, — больно толкнула меня локтём в бок Ирка. Я до сих пор помню этот её тычок. Потому что не знаю, как у других, а у меня всё случилось внезапно и бесповоротно. Я его увидела и пропала. Впрочем, наверное, как и большинство девушек, что стекали Иванову под ноги сплошным ковром.

— Выдумаешь тоже, — буркнула я, смешавшись, и отправилась на балкон — покурить. Да, в те времена я изредка позволяла себе для понту курить. Так я казалась себе старше и значимее.

Я успела сделать пару затяжек, когда моё уединение нарушил Иванов.

— Привет, — сказал он. — Меня Дима зовут.

С этими словами он вырвал из моих пальцев сигарету и швырнул вниз.

— Не люблю, когда девушки курят, — спокойно объяснил он свои действия и посмотрел на меня мягко, с улыбочкой на губах. — Так как ты, говоришь, тебя зовут?

Я вообще-то рта не раскрывала. Стояла, оглушённая и приколоченная к бетонному полу намертво.

— Аня, — то ли проблеяла, то ли воздуха в грудь набрала. Дышать решительно было нечем. Он так близко. А меня накрывало нешуточно от его близости. Никогда не испытывала ничего подобного.

— Аня, — посмаковал он моё имя, словно соглашаясь с тем, как оно звучит, и предложил: — Пойдём потанцуем, Аня?

И я пошла. И мы танцевали. Медленно и быстро. Кажется, что-то жевали, о чём-то говорили незначительном — сложно было сосредоточиться в том шуме и гаме, да и воспринимала я Иванова не умом, а взбесившимся сердцем.

А потом его куда-то уволокли. И тут же нарисовалась Ирка.

— Я всё разузнала. Хороший парень, учился у нас в универе, в прошлом году закончил. О-очень перспективный объект. Не теряйся, Ань!

Ирка умела информацию из воздуха извлекать. Фокусница.

— Отстань! — тогда отмахнулась я, желая провалиться сквозь землю. Он мне нравился, нравился, нравился! Так сильно, что захватывало дух. Невозможно было ему противостоять. Сумасшествие, помешательство, помутнение сознания — любые слова подходили к моему состоянию.

Я вообще-то никогда не была робкой или сильно застенчивой. Не такой фейерверк, конечно, как Ирка, — более прагматичная и в быту покрепче, но в тот день я почувствовала весь спектр эмоций, когда ощущаешь себя косорукой, косолапой, забитой девушкой, что пугается собственной тени.