Няня по контракту (СИ)

Вот теперь точно и обнимал, и слизывал. Бормотал нежности и успокаивал. А я… позволила себе быть слабой в его руках. Иногда это и полезно, и нужно — довериться рукам мужчины, который говорит тебе о любви…

57.

Дмитрий

Чертей мы изгоняли истово и со вкусом раз пять. Как-то само получилось. Вот Варикова, без трёх минут Иванова, плачет, вот я её утешаю, а вот мы уже в спальне — сплелись, не разорвать.

Кожа у неё нежная, глаза бездонные. Но больше всего заводит не это, а её доверчивость. Она словно скинула с себя всё ненужное и позволила себе быть собой. Той самой девочкой, что любила меня и доверяла, готова была верить каждому моему слову, идти за мной, поддерживать любое безумство, самую несбыточную мечту.

Время остановилось. Повернулось вспять. Она моя Анька. Я её Димка.

— Люблю тебя, — шептал истово. — Ты моя, самая-самая, неповторимая.

Ловил звёзды в её глазах, мягкий свет, отчаянную нежность, в которую хотелось окунуться и не возвращаться назад.

Кожа к коже. Сердца наши бьются одинаково — сумасшедше быстро, торжествующе прекрасно. Её стон. Моя уверенность. Её податливость. Мой напор. Слияние, когда не только тела вместе, а и всё без остатка растворяется в другом человеке, которого выбрало твоё сердце.

— Кольцо, — сказал я, когда мы, обессиленные, лежали и смотрели в потолок расслабленно-счастливыми глазами. Я так ощущал. Я видел отражение себя и своих чувств в Анькиных озёрах. — У меня есть кольцо, — повторил, но не пошевелился. Не смог.

— Я читала, — хихикнула Анька. — Верю на слово. И вообще… ты же знаешь, что это всего лишь символ.

— Это возможность сделать тебя своей покрепче, чтобы не сбежала. Ромка, правда, учил меня сегодня, что я тебе «фубку» должен подарить и бриллианты. Я хотел. Но потом подумал, что шубка летом — это перебор, даже если без шубки никак. Ну и… сейчас дарить вообще не вариант. К зиме может уже и не налезть.

Анька больно толкнула меня локтём в бок. Я ойкнул и улыбнулся. Городской сумасшедший — это я, да.

— Ты поэтому не предохранялся и ни разу не заикнулся о контрацепции? Решил, что очень умный, а я в двадцать восемь — лохушка?

Я тяжело вздохнул. Ничего я не думал. Ну, то есть очень слабенькая надежда была, конечно, но Аня права: по сути, я поступал бесчестно. Такие моменты нужно обговаривать вдвоём. Меня оправдывало лишь одно: я готов был привязать её к себе любыми способами.

— Я опять виноват, но оправдываться не буду.

— Я тоже виновата, потому что молчала. И втайне надеялась заполучить своего маленького Иванова, — тоже вздохнула Анька.

Когда до меня дошло, что она сказала, сжал её в объятиях так, что Анька пискнула.

— В любом случае, отдел продаж — твой. Если захочешь. Я не могу лишить тебя мечты. И вообще не должен был этого делать. Просто в тот момент, когда я тебя увидел, у меня крышу сорвало окончательно. Няня — это не наказание, Ань.

— Я даже рада, что так всё случилось, — утыкается она носом мне в ключицу. — Это был, наверное, спонтанный и непродуманный шаг с твоей стороны, но правильный. Это была возможность испытать меня на многие качества, деловые в том числе. К тому же, я теперь хорошо знаю, что такое Ивановы-младшие. Случись всё по-другому, не знаю, нашли бы мы общий язык или нет.

— Нашли бы, я уверен, — говорю со всей торжественностью. — Путь мог быть долог и тернист, но ты бы его прошла с честью. Потому что есть в тебе и целеустремлённость, и душа, и сердце, и ум, и креативность. Всё на месте. Всё, как надо.

— Только не идеализируй меня, не надо, — снова касается меня холодным носом. — Вспомни кота из унитаза, — улыбается, губы её щекочут кожу, а я умираю от любви и благоговения. Моя. Рядом. Желанная. Женщина, которая дарит свет и может смело и кота спасти, и двух слишком непоседливых мальчишек обогреть.

— Хочу и буду. Имею право. Идеализировать, любить, баловать, дарить радость. Любить тебя постоянно, без перерывов и отдыха. Это счастье, Ань. Простое человеческое счастье.

— Я тебя всю жизнь любила. Только тебя, — признаётся тихо. — И если бы не испугалась, захотела тогда поговорить…

— Не надо, Ань, — прижимаю её к сердцу. — Кто прав, кто виноват… давай оставим всё это в прошлом. Не забудем, нет. Будем знать, чтобы меньше делать ошибок. Будем помнить, чтобы беречь то, что у нас есть. Если радоваться, то вместе, если грустить, то вдвоём. Без этого никак. И я не против, если ты будешь периодически вставлять мне мозги на место, спорить и опускать на землю, если меня куда-то не туда занесёт. Ты ведь мой ветер. Я хочу быть твоими крыльями. И опорой, и гордостью. Чтобы всё, что я делаю, не уходило в пустоту, а имело смысл. Это так здорово: жить для кого-то, делить всё, что было, есть и будет, на двоих.

— А дети? — щурит она глаза, вглядываясь в моё лицо.

— А детям всегда хорошо, если их любят и понимают. Они наше будущее. И они тоже лучшая наша часть. Но важно, чтобы мы удерживали равновесие. А уж они, поверь, всегда найдут, как подсказать что-то очень нужное, что мы можем упустить или не заметить.

— Давай спать, — гладит Аня меня по щеке, — завтра очень важный и ответственный день.