Няня по принуждению (СИ)

— Еще раз — у тебя есть час. Он должен сдохнуть до сегодняшней встречи, которая у него намечается, — мужчина выдирает шприц из моей руки, вкладывает мне в ладонь маленький пузырёк с порошком и выпрямляется. Спустя секунду на пол падает тюбик с дешевым тональным кремом, и пятьсот рублей, — поднимайся, ходить ты можешь. Не надейся, что ляпнешь своему мужу про яд — он не знает его. Время только потеряет, успеешь откинуться. Приведешь его сюда — и он нас тут не найдет. Тоже сдохнешь. Что разлеглась? Двигай отсюда. Время-то тикает.

Несмотря на тошноту, мерзко накатывающую волнами, и головокружение, я быстро собираю ноги и поднимаюсь. Черт, это какой-то гараж. В окнах уже темный вечер. Я лежала на холодном полу столько времени?… я точно умру, если не от яда, то от воспаления почек. Поясницу ломит до боли.

— Пошла, — кивает мне мужик, — такси ждет.

— Он убьет меня, — шепчу я растерянно, — или его охрана… я не успею убежать.

— Твои проблемы. Ради своей шкурки постарайся. Пять минут уже прошло, ты потратила их на тупую болтовню.

Я тут же разворачиваюсь и быстро иду к выходу из гаража. Слезы душат меня, подступает истерика, трясет так, что зубы стучат друг об друга. Спину холодит вечерний воздух: черт, я в открытом платье! В том платье, которое я натянула на себя, не глядя, в магазине. Что в руках в тот момент было, то и надела по приказу психа.

Я выхожу на улицу, пошатываясь, и вижу желтое такси у ворот.

Амир меня точно убьет. Увидит меня в этой одежде и убьет. За побег убьет. Точнее, он думает, что я убежала.

Мне жутко. Я понимаю, что моя судьба в любом случае расписана в черных красках: эти двое вряд ли меня отпустят, когда я вернусь. Я не удивлюсь, если псих решит до меня подомогаться, а то и применить силу, воспользовавшись шансом — он просто облапал меня взглядом.

Я не могу подсыпать яд Амиру. Он раскусит меня в два счета, или я всю жизнь буду мучиться, думая, что мой племянник растет без отца и матери, и что я виновата в смерти его отца. Но… если я расскажу обо всем Амиру — он прислушается ко мне, спасет ли меня? Или просто плюнет, и я умру у него на глазах?

Господи, как же страшно довериться… что, что мне делать?! Какой выбор сделать?!

Я сажусь в такси, захлопнув дверь, передаю таксисту деньги и начинаю беззвучно плакать.

Эпизод 29

Когда такси подъезжает к дому Амира, начинается проливной дождь.

— Скажите адрес, откуда мы приехали, — прошу я таксиста, забирая у него сдачу.

— Девушка, с вами все в порядке? — он поворачивается и внимательно смотрит на меня. — может, в полицию? На вас лица нет.

— Все в порядке, — выдавливаю я, — просто скажите адрес. И быстрее.

Я пытаюсь улыбнуться, чтобы таксист не поднял панику. Вряд ли, если я произнесу “вы знаете, жить мне осталось около часа”, этот простой на вид дядька лет пятидесяти, с намечающейся сединой на висках, хоть что-нибудь сможет сделать.

Мужчина, бросив еще раз в мою сторону напряженный взгляд, называет адрес, и в этот момент дверь машины рядом со мной открывается. Я вздрагиваю, когда внутрь заглядывает незнакомый человек, но потом понимаю, что это охрана Амира. Это не Лысый. Какой-то другой мужик. Он поднимает к лицу рацию и коротко произносит:

— Вернулась.

Таксист напряженно смотрит на него, и я его понимаю. И, к сожалению, его ждет очередное потрясение, когда дверь со стороны водителя открывает другой человек и произносит ему коротко и сухо:

— Выходи.

— Чего? — возмущается таксист, — я работаю, вообще-то. Просто ее довез, алё! — он замолкает, когда видит наставленный на него пистолет и медленно отпускает руль, — я понял… ребят, в натуре ничего не делал…

— Он просто довез меня домой! — выкрикиваю я, вылезая из машины. Мне не хочется, чтобы бедняга таксист оказался в центре каких-то непонятных криминальных разборок, — не трогайте его!

— Пожалуйста, не переживайте, мы разберемся с этим, — произносит человек Амира, и жестом указывает на ворота. Ледяной дождь бьет меня по обнаженным плечам и рукам, струйками стекает по лицу. Я делаю шаг, другой, оглядываюсь на таксиста, который нервно переминается с ноги на ногу, и охранник уводит меня. Я слышу лай собаки где-то сбоку, мелькают размыто садовые фонарики… Отдаленно понимаю, что иду я босиком — боже, кеды-то остались в примерочной.

Но мне уже плевать. Пузырек с ядом холодит мне ладонь, и я незаметно запихиваю его в лифчик, отвернувшись. Если я выроню и потеряю его — Амир мне не поверит. Или, не дай бог, разобью в своей руке…

Наверное, я запомню эту ночь навсегда. Наверное, в память мне врежется громкий, почти оглушительный стук дождя, который пеленой закрывает особняк впереди, и то, как я поднимаюсь по блестящим, мокрым ступенькам, выложенным светлой плиткой. Как я захожу в теплый дом и ахает прислуга, увидев меня. В остальном все будто размывается вокруг, пока мы идем по дому, и мир вокруг вновь приобретает резкость, только когда мой сопровождающий толкает дверь в кабинет Амира, снова приглашая меня жестом внутрь.

В этот момент сердце словно падает вниз, а ноги становятся ватными и неподатливыми. Кажется, я потеряла решимость.