Няня по принуждению (СИ)

— Спасибо, — бормочу я и принимаюсь нервно уничтожать все, что в тарелке.

Надо же, как легко у этого монстра решаются некоторые вопросы.

Я послушно ем, поглядывая все время на часы. Надеюсь, я смогу повторить макияж Мирославы хотя бы по памяти. Надеюсь, не буду выглядеть при этом, как размалеванный клоун. Но я знаю точно: я смогу спрятаться за ним, как за маской. Я смогу не бледнеть и не дергаться.

Спустя пятнадцать минут в ресторан заходит мужчина и передает мне большую черно-золотую косметичку. Я ставлю ее рядом на диванчик и вопросительно смотрю на Амира.

— Ты прямо тут будешь этим заниматься? — хмыкает он. Похоже, ситуация его веселит.

— Нет. В туалет отойду. Отпустишь?

— Сбежишь в этот раз — я найду тебя и реально выпорю, — Амир дарит мне такой взгляд, что я понимаю — выпорет. По его замашкам тирана можно предсказать это со стопроцентной вероятностью.

Я пожимаю неопределенно плечом, и поднимаюсь из-за стола, тут же отворачиваясь от компашки Вовы. Слава богу, туалет в другой стороне, и мне не придется идти мимо них.

В санузле я отрываю одноразовые полотенца и протираю поверхность раковины, а потом со вздохом раскрываю косметичку и начинаю выкладывать нужные мне баночки. Да уж, давненько я этим не занималась.

Слой за слоем я начинаю накладывать на лицо косметику, вспоминая все, что подсмотрела раньше в видео. Честно говоря, моя кожа становится похожей на маску. Я рисую заново брови, крашу ресницы и подвожу глаза, рисуя заодно стрелки. Прорисовываю скулы и замираю перед зеркалом. Оттуда на меня смотрит… ну да, Мирослава. Та самая девушка, которую я видела в фотоальбоме.

— Офигеть, — вырывается у меня. Последний штрих — это губная помада, и я очень надеялась, что у меня получится нарисовать себе губы ровно. Или придется все стирать, снова замазывать вокруг рта…

И стоит мне снять колпачок с бордового тюбика, как дверь туалета тихо открывается, и я вздрагиваю, обернувшись.

“Господи Иисусе” — проносится в голове, но застываю я молча, с открытым ртом. Вова, с видом зашуганного хомяка, смотрит на меня исподлобья и мелкими шажками крадется вдоль стены ко мне.

Я не отличаюсь острым, живым умом и изворотливостью. Но в эту секунду мой мозг находит единственное верное решение для такой ситуации.

— Это женский туалет, — произношу я холодно, и повышаю голос, глядя на бывшего мужа так, будто вижу его впервые в жизни, — выйдите вон!

— Рит, Рит…. — Володя поднимает руки на уровень груди, пытаясь меня успокоить, — ты чего? Я просто узнать, как ты. Не бойся, я к туалету прошел через их кухню. Этот урод и его охрана меня не спалили.

Ну как так?! Амир, ты странный, ей-богу! Знаешь ведь, что уже раз меня похитили, неужели нельзя было предусмотреть и такое? Послать за мной охрану, в конце концов?

Я могла бы, конечно, не играть перед Вовой роль. Он единственный знает, что случилось в ту ночь.

Но я прекрасно понимаю, что этот трус мне не поможет, а вот я могу потом огрести проблем из-за нашей болтовни. Зачем он пришел? Даже не представляю. Трясется, жмется к стене и поглядывает в сторону коридора. На секунду в груди вспыхивает темное чувство, которое я до этого не испытывала. Презрение.

За что я его презираю? За то, что он трус и предал меня, или за то, что он так сильно боится Амира? Вообще не по-мужски. Мужчина так не должен трястись перед другим.

— Вы что, не слышали?! — еще раз повторяю я, и злые нотки явно проскальзывают в моем голосе, — вон отсюда! Или я сейчас позову мужа!

— Ритуль, ну ты чего? — этот идиот тянет ко мне руку, — тут никого, кроме нас нет. Я… — он замолкает, прислушиваясь, и я испуганно замираю, услышав шаги. В следующую секунду Вова пытается метнуться обратно в коридор, но дверь неожиданно кто-то толкает так, что она распахивается. Я вскрикиваю. Потому что бывший муж налетает прямо на руку Амира, и тот с силой отталкивает его в стену.

— Ты что тут, тварь, делаешь? — рычит он. Вова что-то бормочет, стекая по стене. Амир одной рукой хватает его за грудки, и вздергивает вверх. Мне кажется, я даже слышу треск одежды.

У меня не остается внятных слов. Только междометия, и я сдавленно охаю. Он его сейчас убьет. Черт, я смотрю, как черная ткань водолазки натягивается на мышцах Амира, когда тот поднимает этого придурка, и понимаю, что Вове конец.

— Ты ее трогал?

— Что? — выдавливает Володя, часто моргая. Кажется, он в ступоре от испуга. Я бы вообще лужу сделала, если б Амир так смотрел на меня.

— Трогал ее, спрашиваю? Руки тянул? Что тебе сломать? — допытывается Амир. Потом переводит взгляд на меня, и я выпрямляю спину, заканчивая нервно теребить тюбик с помадой, — что ему сломать?

— Да руки хватит, — вырывается у меня, и Вова что-то невнятно сипит.

Меня это даже не трогает. Наверное, с кем поведешься — от того и наберешься, а последние дни я провела с Амиром. Но после всех потрясений, после предательства, я даже не стану просить или умолять за бывшего мужа. По его вине я б могла бы давно умереть. Если бы этот трус не испугался и пошел в полицию, или спрятал бы меня, когда я пришла к нему… все могло бы быть иначе.