Няня поневоле

— Тебе нужно напомнить, что мы с Линарой, или ты сам глаза откроешь и башку включишь? — холодно цедит Назарет, моментально из заботливого мужа превратившись в дикого зверя. Такой порвет глотку, защищая то, что принадлежит ему. Вот только захочет ли взглянуть в мою сторону Сергей Алексеевич Назаров, когда узнает правду?»

Мерседес несется сначала по проспекту, а затем ныряет в какую-то подворотню, оттуда выскакивает на полутемную улицу и бежит в сторону трассы.

— Отцепились?

— Кажись, да.

— Завтра придется встретиться с Тавридой. Узнать, чем я обязан такому вниманию, — лениво бросает муж, доставая из кармана айфон. — Удвой охрану дома, Трофим, — приказывает он непререкаемым тоном.

И заведя меня в дом, бросает отрывисто.

— Ступай к Марку, Линара. Ложись спать. Меня не жди.

— Сережа, — шепчу, проклиная себя за трусость и малодушие. — Мне нужно тебе что-то сказать.

— Прямо сейчас? — поднимает он сардонически бровь.

— Да, — киваю я и добавляю твердо. — Ты обещал меня выслушать.

— Хорошо, — скупой кивок головы служит мне наградой. — Давай поговорим, котенок. Сейчас самое время, — добавляет тихо и вкрадчиво. И тут я понимаю, как он взбешен. Но отступать некуда. Да я и не собираюсь.

Поднимаюсь впереди него по лестнице на второй этаж. Чувствую, как к горлу подступает тошнота. От страха или от нервов. Или это коктейль перемешать, но не взбалтывать.

Еле успеваю добежать до туалета, как меня выворачивает наизнанку. Приподнимаю голову над раковиной. В дверях стоит Сергей со стаканом воды и полотенцем.

— Прополощи, — просит, протягивая стакан. Вытирает покрывшийся испариной лоб и спрашивает с ухмылкой. — Ты об этом хотела поговорить, зай?

— Нет, — мотаю башкой. И тут же вспоминаю еще об одной причине. Блин! Блин! Блин!

Как там говорила личный гинеколог Шмелева? Гормональный фон хороший? Просто отличный, еперный сарай!

— Может, отложим беседу? — мягко предлагает Назарет.

— Нет, — снова отказываюсь я. — Нужно поговорить, Сережа…

— Сначала заберу у Эллы Марка, — миролюбиво предлагает он. И выходит из комнаты. Опускаюсь на кровать прямо в платье. Нет сил даже переодеться. Нужно собраться с мыслями. И не путаясь, выложить правду. Сколько можно таиться, в конце концов!

А когда муж возвращается и укладывает Марка в люльку, брякаю, не подумав.

— Мы знакомы с Лирой Амани. Это была ловушка. Меня ждали. Знали, что я в городе и никогда не пропущу ее выступление.

— Давай поподробней, малыш, — нехотя вздыхает Назарет. Глаза пустые, а сам отстраненный. Будто чужой.

— Илья, сын моего бывшего мужа, он к Лире клеится постоянно. Видимо, уломал выступить. А она ничего не знала, но предупредила… Он был в зале, Федор Ильич тоже… Я видела его, когда мы уходили.

— Ты сейчас мне про Шмелевых рассказываешь, — уточняет он с гадкой усмешкой. — Ты была замужем за старым пердуном, Линара? И это тебя он ищет?

— Можно сказать и так, — киваю, стараясь не разреветься. Словно больная, тяжело поднимаюсь с кровати и подхожу к окну. Стыдно даже в глаза смотреть Назарету. Прекрасно понимаю, что он подумает.

— Как же ты к такой сволочи в лапы попала? — морщится Назаров. — Я-то думал, ты с ровесником пожила немного, и вы разбежались. Но мне даже в голову не приходило, — трет он лоб и затылок.

— Осуждаешь? — вскидываюсь, обернувшись.

— Нет, — передергивает он плечами. — Пока ничего не понимаю. Ты не похожа на гламурную телку. И к деньгам равнодушна. Зачем тебе это понадобилось, девочка? Никто же на аркане не тянул.

— А если тянул? Что тогда? — шиплю, стараясь не разбудить Марка. — Что ты знаешь о жизни простых людей, когда их переезжают вот такие шмелевы.

— Давай обойдемся без высокопарных фраз, Линара, — морщится Сергей, опускаясь в кресло, стоящее неподалеку.

— Я говорю тебе, как есть, Сережа, — всплеснув руками, задыхаюсь от отчаяния. — Это не красивый оборот. Шмелев сбил меня на своем джипе…

— Твою мать, — рычит мой муж, и я вижу, как темнеют его глаза от боли. Он подскакивает с кресла и в полшага оказывается рядом. По-хозяйски сгребает в охапку. От неожиданности я впечатываюсь носом в широкую грудь. И реву, как маленькая. — Не реви, — просит он, проводя рукой по бедру. Пальцы касаются тонкого шрама, а лицо мрачнеет от гнева. — Пойдем, — берет меня за руку и выводит из спальни. Включает свет в библиотеке и после приглушенного освещения в спальне яркая иллюминация бьет по глазам.

— Я позову Трофима, — кидает он резко. — Ему все равно проверять. Не хочу тебя заставлять дважды проходить через страшные воспоминания.

— Спасибо, — шепчу я, опустив голову. — Кого хочешь, зови…

— У меня к тебе только одна просьба. Не ври и ничего не утаивай. Рассказывай все, как есть. Трофим из фейсов. Сразу на чистую воду выведет.

Хочу вытащить руку из лапищи Назарова, но он не пускает.

— Не торопись, а то успеешь, — рыкает грозно и тянет меня к дивану. И как только большой лысый мужик вваливается в комнату, уставленную шкафами с книгами, заявляет мрачно.

— Моя жена имеет тебе сказать, баклан.