Нянька для дракона

Студентов и преподавателей стало немного больше, чем в прошлый раз, и мы расползлись по двум залам. Ели, пили, веселились, хохотали так, что стены дрожали, а после ухода большей части преподавателей снова пошла музыка. В этот раз с частушкой я не опозорилась:

Получила травму носа —
Доигралась я в футбол.
А иначе бы команде
Не забили лишний гол!

Посиделки продолжались долго, я поздно легла спать и позже проснулась, около десяти. Посмотрев на часы, ахнула и резко поднялась в кровати.

Буран, дремавший на моем лице, начал падать на пол, но усиленно замахал крылышками и плавно опустился на пол.

— Буран, ты уже почти летаешь!

Дракончик сам от себя такого не ожидал. Он зевнул, стряхнул остатки сна и помахал крыльями, но взлететь пока не мог — его хватило только на парение. Я удивилась, как выросли его крылья; сложенные и прижатые к бокам, они по-прежнему казались маленькими, но стоило Бурану распахнуть их, как они протягивались сантиметров на тридцать каждое.

Буран привычно вскочил на подоконник, а я побежала в конюшню, не позавтракав.

— Что, гуляли допоздна? — хмыкнул бестиолог, завидев меня. Он опять занимался упряжью.

Я покаянно кивнула.

— А как… твой нос? — Голос Хеивана звучал несколько виновато.

— Ой, болит, — протяжно отозвалась я, улыбаясь. — Так болит, что сил никаких нет.

Хеиван усмехнулся в ответ.

— Да ладно, знаю я, что медсестра тебе все на место вправила. Но ты, это… все равно извини. Немножко увлекся вчера. Раз уж я виноват, сегодня конюшне можешь не помогать, разве что Плюша выгуляй. Тебе же все равно в радость.

Я закивала так, что голова чуть не отвалилась, и побежала к медведю. Он поприветствовал меня рыком.

— Плюш, идем гулять, — объявила я, открывая дверцу стойла.

Хеиван распахнул другие ворота, чтобы Плюш не проходил мимо лошадей, и я вышла на улицу. Медведь, переваливаясь, топал за мной.

Вот бы кого-нибудь попугать моим мохнатым спутником. Я перебрала в уме варианты, но к преподавателям не сунешься, на огородах Апогей с ума сойдет, а других студентов ищи-свищи на территории института. После вчерашних посиделок все, кому не надо на отработку, наверняка отсыпаются.

Я побродила по парку, но так никого и не встретила. Плюш топал по холодной земле, погрыз кору одного из деревьев, поскреб когтями о другое. Я заметила, что когти у него коротенькие и тупые — Хеиван обрезал на всякий случай.

Медведь поравнялся со мной, и я потрепала его по высокой холке. Хотела было побегать вместе с ним, как с собакой, но представила, как эта огромная туша носится рядом, трется о меня, валит на землю… Пожалуй, я переживу без лишних травм.

Мы спокойно побродили по парку и вернулись к конюшне. Хеиван запер медведя в стойле и был так любезен, что разрешил идти в качестве извинения за сломанный вчера нос. Меня как ветром сдуло — не буду же я напрашиваться на лишнюю работу.

Буран встретил меня радостно — выплюнул изо рта какую-то бумажку и подбежал ко мне. Со времени вылупления он стал больше и тяжелее, и я чувствовала это, когда он разваливался на моих руках. Отпустив дракона, я подобрала с пола измочаленную бумажку — она оказалась кусочком березовой коры.

«Здравствуй, Рита!» — сообщали корявые буковки. Взглянув на конец послания, я увидела подпись Чепуша. Вспомнил обо мне, фей рогатый.

«Прости, что так вышло с экзаменом. Надеюсь, я все-таки смог тебе чем-то помочь, и ты все сдала. Руки никак не доходили написать тебе, но совесть замучила. (И фея Фифина пристает.) Я в некотором роде виноват перед тобой… — (Тут я хмыкнула.) — Не думаю, что могу оказать тебе большую услугу, но если тебе все-таки что-то нужно, напиши на этой бересте. Когда поставишь свою подпись, она вернется ко мне. Чепуш».

В конце письма он пририсовал веселую рожицу с рожками.

— Где ты взял это? — спросила я у Бурана. Он вскочил на стол и повертелся на месте, показывая, что тут и лежала береста, а потом перепрыгнул на подоконник.

Я села за стол, задумавшись, чем мне может помочь Чепуш.

— Вроде и не надо ничего… — вслух поразмыслила я.

Ко мне на стол, отлепившись от стены, спрыгнул Вася и подошел изучить письмо. Я поглядела на него и на остальные каракули, бегающие по стенам.

— А может, и надо, — задумчиво произнесла я.

Карандашом я заполнила свободное место на бересте: