Нянька для Радуги

— А я — нет? — выкрикнула Наталья, резко поднимаясь на ноги. — Я могу дать вам всё! Деньги, образование за границей, машины. Всё, что только пожелаешь! И взамен прошу всего лишь уехать со мной. Мы станем жить как настоящая семья.

После этих слов напряжённо застыл, а Мире показалось, будто каждая мышца на его теле вылита из стали. Говорить спокойно он уже не мог, а от срыва его удерживало только присутствие Мирославы и её тёплые объятия. И теперь, поняв, что Максим на грани, продолжать хранить молчание стало для неё невозможно.

Девушка медленно выпрямилась, упёрла в пышущую гневом женщину поистине ледяной взгляд и, демонстративно достав из кармана мобильник, набрала номер службы охраны. Но прежде чем нажать на кнопку вызова, всё-таки сказала:

— Уходите по-хорошему. Сами… или я вызываю ребят в масках, и они выведут вас отсюда силой. Только не жалуйтесь потом, что вам помяли платье или испортили причёску.

— Да как ты смеешь? — повысила голос Наталья, безумно желая придушить эту наглую вертихвостку, что не отходит от её Макса.

— Смею, — гордо отозвалась Мира. — Это мой дом, и у нас договор с охранной службой. Один звонок и… у вас появится возможность близко пообщаться с крепкими молодыми парнями и опробовать на себе их методы работы. Так что… даю вам десть секунд.

На этот раз ответа не последовало, а спустя половину отведённого на раздумья срока, Наталья просто встала и быстро вышла из кабинета. И только когда дверь за её спиной с грохотом захлопнулась, Максим позволил себе расслабиться и начал, наконец, нормально дышать. Мира же бросила свой мобильник на стол, а сама бесцеремонно забралась на колени к притихшему парню и обняла его за шею.

Говорить ничего не стала, прекрасно понимая, что сейчас это слишком неуместно. Сегодня и так было сказано слишком много, и теперь любые слова могут оказаться болезненными. Вместо этого, Мира уложила голову на его плечо, а руками принялась медленно поглаживать напряжённую спину. Иногда, особенно осмелев, запускала пальцы в его волосы на затылке. Нежно массировала плечи, а потом так увлеклась, что поцеловала его в шею и, не встретив ни возмущения, ни сопротивления, опустилась к ключице. Макс постепенно успокаивался, и она прекрасно это чувствовала. Но теперь ей оказалось мало просто избавить его от нервного напряжения, порождённого общением с матерью. Мира хотела, чтобы мысли об этой женщине убрались из его головы. Наверно, именно поэтому, сама прильнула к его губам, и её поцелуй уж точно не был невинным.

Но Макс и не думал возражать. Сейчас, как и всегда после разговоров с матерью, он чувствовал себя крайне паршиво. Возникало ощущение, что его просто взяли и макнули в помои, причём несколько раз. А Мира… она была его лучиком, его персональным спасательным кругом, а её осторожные касания и поцелуи кружили голову так, что из неё мигом вылетали все посторонние ненужные мысли.

Девушка действовала крайне осторожно, будто боялась, спугнуть его резким движением. Она с какой-то наивной непосредственностью расстёгивала пуговицы на его рубашке — медленно, одну за одной. А справившись с последней, попыталась стянуть мешающую ткань и с замираем сердца провела ладонями по загорелой коже на груди Макса.

А он не мешал… но и помогать не стремился. Почему-то ему стало интересно насколько далеко она готова зайти в своей самодеятельности. Руки Максима крепко сжимали её талию, не давая девушке окончательно соскользнуть с его колен. А когда тяжело дышащая Мира в своих поползновениях добралась до его ширинки и попыталась её расстегнуть, Макс поймал её ручку и вернул к себе на плечо. Поцелуй прервался, а раздосадованная таким обломом девушка, уткнулась лицом в его плечо.

Несколько минут в кабинете стояла тишина, в которой было отчётливо слышно сбившееся дыхание обоих.

— Принципиальный ты мой, — буркнула девушка ему в шею. — Только дразнишь…

— Я? — усмехнулся Макс, касаясь её щеки. Ловя его ласку, Мира приподняла голову и посмотрела в затуманенные желанием тёмные глаза.

Она прекрасно поняла всю обоснованность этого намёка, поэтому предпочла опустить взгляд.

— Мне просто очень нравится тебя целовать, — сказала, снова укладывая голову на его плечо. — Очень-очень. Это ведь не преступление, — а помолчав немного, добавила. — Ты мне нравишься, Макс. Я… сама в шоке от того, насколько сильно. Я помню, что мы не всегда ладили, и что говорила тебе очень много обидных слов, но мне не по силам отмотать время назад и всё исправить. Я уже извинялась и могу повторить, но разве это важно? Пусть старые обиды остаются в прошлом, а в настоящем я… — она облизала губу и провела языком по его шее, — млею в твоих объятиях. Теряю голову.