Нянька для рок-звезды

Дима смеется, закрыв лицо рукой.

Алекс (с ухмылкой): Нет, девочки. Не наши. Но послушать можно.

Через несколько минут вокруг них уже собирается небольшая толпа, аплодирующая любителям поэзии после каждого рассказанного четверостишия. Дима с Алексом кланяются и продолжают пить.

***

Друзья выходят из бара. Алекс в плаще нараспашку, с волочащимся по земле шарфом, размахивает бутылкой и громко декламирует:

«Бессонница. Гомер. Тугие паруса.

Я список кораблей прочел до середины:

Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,

Что над Элладою когда-то поднялся».

Дима (засовывает два пальца в рот и залихватски свистит): Мандельштам. Хороший ход!

Алекс (передает ему бутылку): Да, а осталось ли вам чем крыть, дорогой господин?

Дима: А то!

И он очень эмоционально, срывающимся голосом зачитывает:

«Ловлю дрожащие, хладеющие руки;

Бледнеют в сумраке знакомые черты!..

Моя ты, вся моя — до завтрашней разлуки,

Мне всё равно — со мной до утра ты.

Последние слова, изнемогая,

Ты шепчешь без конца, в неизреченном сне.

И тусклая свеча, бессильно догорая,

Нас погружает в мрак, — и ты со мной, во мне.

Прошли года, и ты — моя, я знаю,

Ловлю блаженный миг, смотрю в твои черты,

И жаркие слова невнятно повторяю…

До завтра ты — моя… со мной до утра ты…»

Алекс, потрясенный этим стихотворением Блока, вдруг присаживается на скамейку, закрывает лицо руками. Потом поднимает страдальческий взгляд на Диму.

Алекс: Ну зачем ты так?

Дима (виновато): Прости. Просто это мое любимое.

Они делают по глотку из бутылки.

Алекс (грустно): Я так никогда в жизни не напишу.

Дима (успокаивающе): Так, мне кажется, уже никто не напишет… Пошли, пока нас полиция не загребла. Это столица.

***

Алекс останавливается посреди гостиничного холла, ловит равновесие, наматывает вокруг шеи шарф и вдруг выдает: «Вспомнил! Вспомнил еще одно!» Он делает паузу, становится в позу и раскатисто зачитывает:

«Послушайте!

Ведь, если звезды зажигают -

значит — это кому-нибудь нужно?

Значит — кто-то хочет, чтобы они были?

Значит — кто-то называет эти плевочки

жемчужиной?»

Дима (с досадой восклицает): Как мы могли забыть про Маяковского!

Из своих номеров выглядывают Виталик и Данила.

Виталик (с подозрением оглядывая подопечных): Это что еще за новости?

Данила (со смешком): Это не новости, это поэтический кружок имени Аристарха Федоровича Боборыки в работе.

Виталик (изумленно): Чего?

Данила: Это прикол у Ала с Димоном такой: пока стих не расскажешь — не выпьешь. Они так до утра могут.

В этот момент Дима спотыкается и падает. Алекс с трудом его поднимает и доводит до двери номера.

Данила: А нет, кружок уже прекратил свою работу. Значит, не придется до рассвета слушать их высокоинтеллектуальные вопли.

Алекс (закрывая за Димой дверь): Даня, ты ущербный человек.

Данила: Даже не спорю. Иди спать, Шурик.

Алекс (заплетающимся языком): Да иду я, иду.

***

Аэродром Тушино. Крупнейший рок-фестиваль «Макси-music».

До начала еще несколько часов. На сцене в процессе саундчека одну группу сменяет другая. «Амстердам» в полном составе расположился в своей палатке, укрывшись от солнца. День выдался жарким.

Дима лежит на спальном мешке, подложив под голову скомканную кофту, и дремлет. Сергей и Данила лениво играют в шахматы. Алекс сидит в пластиковом белом кресле, на нем смешная панама с полями, светлая майка и обрезанные по колено джинсы. Он обмахивает себя самодельным веером. Напротив него стоит Виталик и сверяет плэйлисты.

Виталик (удивленно): Саш, а почему в твоем плэйлисте заявлено несколько песен дуэтом с Митей Ивановым? В моем этого нет.

Алекс (равнодушно): Потому что я хотел спеть несколько песен дуэтом с Митей Ивановым.

Виталик (возмущенно): А почему я не в курсе? И где тогда твой Митя?

Алекс (вяло): Я не знаю, где Митя. И, возможно, лично уже не узнаю. Буду по сообщениям в Твиттере следить за его жизнью. Если попадется что-то интересное — расскажу.

Виталик (сердито): Киселев, прекрати дурака валять!

Алекс (раздраженно): Ну что ты от меня хочешь услышать? Вычеркни эти песни из моего плэйлиста. И дело с концом.

Виталик с недовольным видом качает головой. Но стоит ему только поднести ручку к бумаге, как входные шторки тента приоткрываются, и внутрь заглядывает Митя. Свежий, бодрый, улыбающийся, словно жара ему нипочем, в белом поло, светлых льняных брюках, на ногах дорогие трендовые мокасины на босу ногу, на голове соломенная шляпа модели «трилби».

Ребята замирают от удивления, потом оборачиваются к Алексу, ловя его реакцию. Киселев замирает в кресле, затем резко подрывается, втягивает Митю в палатку и крепко обнимает.

Алекс (недоверчиво вглядываясь в лицо друга): Ты все-таки приехал…

Митя (со своей фирменной широкой улыбкой): Ну, не знаю, кто я тебе теперь — друг или враг, но слово я свое всегда держу. Обещал приехать на фестиваль — приехал.

Алекс (торопливо): Виталь, ничего не вычеркивай! Дуэт с Митей остается.

Данила (пиная Диму): Слушайте, ребятки, а пойдемте, послушаем разогрев «Пилотов» — хочу звук со стороны заценить.

Дима (приоткрывая глаз): Хрен тебе. Я отсюда до начала выступления не выйду.