Нибелунги

Урсула, облачённая в нарядную тунику, предстала пред своим родителем. Тот смерил дочь цепким придирчивым взглядом. Перед ним стояла молодая хорошенькая женщина, способная осчастливить купца, торговца, воина, знатного придворного, в конце концов… А принца? Сможет ли Урсула понравиться этому своенравному юнцу, ни в чём не терпящему отказа? Привыкшему, что все его желания исполняются беспрекословно…

Урсула почувствовала себя неловко под тяжёлым пристальным взглядом отца. Она понимала, что тот оценивает её.

– Почему вы на меня так смотрите, отец?.. – наконец, не выдержав, спросила она.

– Потому что пришло время расплатиться за всё добро, которое я сделал для тебя…

Урсулу невольно объял страх. Однако, собравшись с силами, она сказала:

– Я всегда ценила вашу заботу…

Сенешаль удовлетворённо вздохнул.

– Вот и хорошо… Теперь послушай меня…

Урсула невольно напряглась. Она интуитивно почувствовала, что сейчас речь пойдёт о её судьбе.

– Да, отец…

– Зигфриду исполнилось четырнадцать лет, недавно состоялась церемония посвящения его в воины, – продолжил сенешаль. – Согласно обычаю король опоясал своего сына мечом… Так вот, в четырнадцать лет, как тебе известно, юноша становится не только воином, но и мужчиной. Он должен познать женщину. И королева Зиглинда желает, чтобы эта женщина была молода, красива и искушена в искусстве любви… Надеюсь, твой покойный муж был хорошим учителем?

Урсула не ожидала услышать такого вопроса. Она растерялась, затем её охватило волнение, а потом и вовсе накатила волна отвращения. Она вспомнила покойного мужа. Да, он был сильным мужчиной, настолько сильным, что при соитии постоянно причинял ей боль. И ему это, судя по всему, нравилось. Страдания жены доставляли герулу несказанное удовольствие. За три года, которые Урсула делила с ним супружеское ложе, она так и не смогла понести ребёнка. Теперь же молодая женщина понимала, что виной всему необузданная сила и жестокость мужа, именно они сделали её бесплодной, слишком уж юной она возлегла с ним.

– Мой муж был жесток… – призналась Урсула. – Я не хочу вспоминать об этом.

Сенешаль удивлённо вздёрнул брови.

– Ты хочешь сказать, что он избивал тебя в постели?

– Нет, не избивал… Но старался причинить мне боль… Иначе он не достигал удовлетворения… – призналась дочь.

– М-да… – протянул сенешаль. – Теперь он за всё ответит перед Всевышним. Ты же, дочь моя, если поведёшь себя разумно, можешь стать наложницей принца.

Урсула округлила глаза.

– Он же юнец!

– Да. На то ему и нужна опытная молодая женщина – он должен стать мужчиной.

Урсула недоумевала.

– Но почему я?.. Разве во дворце не нашлось других претенденток, желающих разделить ложе с Зигфридом?

– Отчего же?! Нашлись, но немного, – признался сенешаль. – Ты же прекрасно подходишь для этой роли. Ты молода, хороша собой, опытна в любви… Да и потом, не забывай, ты – моя кровь и плоть! А твоя матушка, упокой Логос её душу, и вовсе была знатного происхождения. Ты не какая-нибудь смазливая дочь кухарки! К тому же, если ты возляжешь на ложе с принцем, я получу новые привилегии. Не забывай, Урсула, что ты многим мне обязана! Я не бросил тебя крошкой! Не отказался от тебя! А вырастил из тебя красавицу!

Урсула понимала, что отец прав. Он исправно платил кормилице… Та же заботилась о ней… Отец выдал её замуж, дал приданое… Жаль, что с мужем не заладилось…

– Что я должна делать? – спросила она, подчинившись воле отца.

Тот просиял и ответил:

– Я представлю тебя королеве. Она уже отвергла трёх претенденток на ложе принца…

«Помоги мне Логос, чтобы и меня постигла та же участь…» – мысленно взмолилась Урсула.

…Урсула стояла посреди небольшой комнаты. Из узкого стрельчатого окна, расположенного прямо под потолком, падал мягкий дневной свет. Наконец появился отец.

– Идём. Королева желает тебя видеть…

Урсула отчего-то чувствовала себя спокойно, волнение прошло. Она была уверена, что не понравится королеве. Претендентка шла вслед за отцом по длинному коридору, наконец они достигли покоев Зиглинды. Стражники расступились и беспрепятственно их пропустили…

Урсула впервые в жизни предстала перед королевой и поклонилась, как того повелевает дворцовый этикет. Итак, встретились две женщины – мать и, возможно, будущая наложница. Одна только вступила в пору цветения, другая достигла того возраста, когда о женщине говорят, что она зрелая. Однако королева выглядела для своих тридцати двух лет достаточно молодо – искусные притирания и римские косметические средства замедляли старение кожи.

Зиглинда придирчивым взором окинула претендентку и обратилась к сенешалю:

– Это и есть твоя дочь Урсула?

Сенешаль склонился в раболепном поклоне.

– Да, моя госпожа…

– Ты можешь идти… – приказала она сенешалю и приблизилась к претендентке, дабы лучше разглядеть её.

– Хм… Урсула…

– Да, моя госпожа… – пролепетала та, едва осмеливаясь поднять глаза на королеву.

– Ты чрезмерно робка для своего возраста… – заметила Зиглинда. – Кажется, тебе уже исполнилось шестнадцать?

– Да, моя госпожа…

– И ты три года была замужем и недавно овдовела? – продолжала расспросы королева.

– Да, госпожа…