Нибелунги

Насладившись наложницей, Зигфрид поспешил покинуть её. Урсула снова осталась в одиночестве, к которому уже привыкла за последние два года, если не считать служанку да верную кормилицу – вот и вся её компания, имевшая доступ в «золотую клетку».

Принц же принарядился и, ведомый «охотничьим инстинктом», направился в покои матушки, дабы увидеть компаньонку.

Погода стояла тёплая и сухая. С Рейна набегал свежий ветерок. Поэтому королева покинула свои покои и в сопровождении свиты прогуливалась по галерее, наслаждаясь осенним дивным вечером. Одна из девушек шла подле Зиглинды и что-то увлечённо рассказывала ей. Королева кивала и улыбалась…

Галерея, по которой Зиглинда любила совершать прогулки, примыкала к её так называемой Малой резиденции. Зигфрид вышел на свежий воздух, однако не спешил приблизиться к матушке и её свите. Прежде он пытался разглядеть среди девушек, окружавших королеву, ту самую компаньонку, которую встретил в городе. Та неспешно следовала за своей госпожой, даже не подозревая, что вызвала такой повышенный интерес у наследника трона.

Принц заметил, что девушка печальна, взор прелестницы опущен долу. И он решил во что бы то ни стало выяснить: что же стало предметом её печали. Однако он не мог вот так запросто подойти и открыто задать вопрос компаньонке, это было бы против правил этикета, установленных королевой и требовавших, чтобы их все беспрекословно выполняли.

Поэтому он решил понаблюдать за ней издалека, тем более что его выгодно скрывала одна из многочисленных колонн, венчавших галерею.

Наконец королева и её свита поравнялась с той самой колонной, за которой притаился Зигфрид. Зиглинда тем временем заметила, что одна из её компаньонок чем-то опечалена.

– Что с тобой, Арнегунда? – обратилась королева к девушке.

– Ах, моя королева… – компаньонка тяжело вздохнула. – Меня снедает печаль… – призналась она.

– Я это вижу. Но должна же быть тому причина?! – властно воскликнула Зиглинда. Ей не нравилось, когда придворные не отвечали на конкретно поставленный вопрос.

– Причина есть, моя госпожа… Дело в том, что мой муж, Оттон, охраняет границы с данами и я почти не вижу его. Вот уже два года, как я замужем, а виделись мы считанные дни…

Зиглинда повела плечами.

– Что поделать, дитя моё… Такова наша женская доля… – со вздохом произнесла она и добавила: – Границы королевства должны охраняться…

– Да, моя госпожа… – поспешно согласилась Арнегунда. – Но меня тяготит такое положение: я – не жена и не вдова. Я формально живу в доме мужа, а по сути – в королевской резиденции… Возможно, мне хочется постоянства и определённости.

– Хм… Ты рассуждаешь, как взрослая женщина. Сколько тебе лет?

– Почти девятнадцать… – с поклоном произнесла компаньонка.

– Однако ты такая хрупкая, словно тебе не больше шестнадцати… Ведь ты так и не стала матерью?..

– Увы, моя королева… У меня просто не было времени этого сделать.

– Ага… – Зиглинда о чём-то задумалась и последовала дальше по галерее, оставляя своего сына сокрытым колонной.

– …Значит, Арнегунда… – прошептал Зигфрид. – Она замужем, тоскует… Что ж, превосходно… Надобно чаще посещать Малую резиденцию.

В тот же день принц начал воплощать свой план. Вечером, когда королева имела привычку проводить время в кругу компаньонок и одна из них читала какую-нибудь римскую книгу, услаждая слух госпожи, Зигфрид решил составить ей компанию.

Он вошёл в просторный зал. Королева восседала в кресле с высокой резной спинкой. Компаньонки расположились вокруг неё: кто на полу – на подушках, а кто на мягких невысоких скамеечках.

Принц поймал себя на мысли, что выглядит матушка истинно по-королевски. Он невольно залюбовался её внешним видом. Прямая спина, гордо поднятая голова, перехваченная золотым обручем; резко очерченный волевой подбородок; крупный прямой нос; слегка прикрытые холодные, как лёд, голубые глаза, над которыми разлетались в разные стороны стрелки бровей, – как нельзя лучше соответствовали высокому статусу Зиглинды. Её руки покоились на деревянных подлокотниках кресла – длинные, красивой формы пальцы, унизанные перстнями, были предметом зависти придворных дам.

Арнегунда, склонившись над фолиантом, что-то неторопливо читала по латыни. Зигфрид уловил несколько фраз, они показались ему совершенно бессмысленными. Он решил, что компаньонка читает одну из книг, посвящённых учению Ария[30], почти как полстолетия назад объявленному в Риме ересью.

Зиглинда, наслаждавшаяся чтением, приоткрыла глаза и, к своему вящему удивлению, увидела сына. Наследник же поспешил к ней, дабы выказать почтение. Он опустился перед матушкой на колени и припал к руке, унизанной драгоценностями.

– Похвально, сын мой, что ты решил навестить меня. Увы, я нечасто вижу нашего короля, вечно занятого государственными делами, тебя – и того реже. Я, конечно, понимаю, что ты молод и предпочитаешь проводить время в компании Мердока, сына букелария, и этого торговца… Константина. Впрочем, я наслышана о его образованности и… бесстыдстве.

При упоминании Мердока и Константина несколько молоденьких компаньонок невольно покраснели и опустили глаза.