Нибелунги

– Ну хорошо, Петроний. Раз эта римлянка так хороша собой, то обещаю тебе подумать о ней после победы. В конце концов, породниться с наместником Белгики весьма выгодно. Он всегда сможет оказать своевременную военную помощь, ведь не бросит же он своего зятя в беде!

Петроний расплылся в довольной улыбке. Обещание сделать дочь наместника королевой Бургундии действительно сыграло решающую роль в переговорах, и Петроний вернулся в сопровождении двух когорт.

– Тогда армию возглавит мой брат Гернот, – решил король. – Он давно мечтает проявить себя, впрочем, так же, как и Гизельхар.

В этот же день король сообщил брату о своём решении, тот ликовал. Одержать победу, а он в ней не сомневался, над саксами и данами – мечта любого бургундского полководца.

Однако Гизельхар воспринял возвышение брата болезненно. Втайне мечтавший о троне и славе, он решил, что погибнет, но затмит в сражении брата. Иначе как он вернётся к прекрасной Сибилле?

Зигфрид также возлагал на предстоящую военную кампанию большие надежды. Он намеревался, подобно Гизельхару, стяжать славу во чтобы то ни стало и доказать королю Бургундии, что достоин жениться на его сестре. Он даже испросил у Гунтара позволения увидеться с Кримхильдой, тот милостиво позволил, хотя прекрасно знал о том, что она обещана в награду королю тюрингов. Но Гунтар рассудил так же, как и его братья: на войне всякое случается. Если Зигфрид погибнет – девушка достанется Фисуду. А покуда пусть насладятся свиданием.

…Зигфрид влетел в покои Кримхильды на крыльях любви. Та смутилась, её щёки залил румянец. Сибилла, неотлучно находившаяся рядом с принцессой, удалилась в дальний угол покоев, дабы не мешать возлюбленным излить душу. Буквально намедни у неё также состоялось свидание с Гернотом. Пылкий юноша обещал сокрушить саксов и вернуться с богатой добычей. Девушка лишь улыбнулась, она уже знала, что отец приготовил ей другую участь…

Зигфрид в крайнем возбуждении приблизился к Кримхильде.

– Вы прекрасно знаете о моих чувствах, – сказал он. – Я не чаю, когда наступит день и я назову вас своей женой…

Кримхильда невольно затрепетала и опустила очи долу.

– В грядущей битве я либо покрою себя славой, либо погибну…

Девушка всхлипнула.

– Вы плачете? – удивился фриз.

– Да… – тихо ответила она. – Вернитесь живым… Я не хочу замуж за другого мужчину…

Зигфрид бросился в порыве чувств к Кримхильде и заключил её в свои объятия. Сибилла отвернулась, сделав вид, что рассматривает роспись, украшавшую стену.

– Если ты не вернёшься, – пролепетала Кримхильда, презрев все светские приличия, – я уйду в монастырь, что в Монгутиаке.

– Я вернусь… Обещаю тебе… – ответил он и запечатлел на губах принцессы страстный поцелуй.

В это же время на вилле Петрония происходила бурная сцена. Корнелия, обретшая защиту и любовь Константина, а также покровительство Петрония, узнав о том, что её возлюбленный выступает в поход, не находила себе места. Она металась по своим покоям и укоряла Константина, что тот не нашёл время проститься с ней. Она приказала Гудрин заложить повозку и отправиться в город, дабы повидаться с возлюбленным. Но не успела она покинуть виллу, как пред ней предстал Константин. Обезумевшая от ревности, обиды и желания, Корнелия сбросила с себя тунику и, презрев всяческие формальности, накинулась на Константина и увлекла его на ложе.

– Если ты не вернёшься, оставь мне хотя бы дитя… – молила она в порыве страсти.

– Я вернусь… – пообещал Константин и, преисполненный желания, вошёл в Корнелию – покои огласил их сладострастный крик.

* * *

…Через несколько дней армия Фисуда, изрядно пополненная тевтонами, маркоманами и герулами, достигла пределов Бургундии и разбила лагерь.

Гунтар приказал поставить специальный шатёр в приграничной зоне, дабы принять короля тюрингов. Он в окружении свиты и братьев прибыл на встречу. Посреди шатра стоял длинный дубовый стол, уставленный яствами и кувшинами с вином, вход был устроен с обеих сторон, так что Гунтар вошёл с бургундской стороны, а Фисуд – с тюрингской почти одновременно.

Короли обменялись многозначительными взглядами. Гунтар в расцвете сил, облачённый в лорику-гамату, римскую кольчугу, опоясанный традиционным германским мечом, увенчанный рогатым шлемом с позолотой, произвёл должное впечатление на тюрингов. Братья короля выглядели под стать ему – в кожаных панцирях, обитых медными пластинами, вооружённые римскими мечами-гладиусами в рогатых шлемах.