Ничего

Морщинистое старческое лицо мистера Жжуть выглядело, словно заношенная поролоновая маска с утомлёнными белёсыми глазами, нервно шамкающим прокуренным ртом и увесистым шнобелистым носом. Сутулое тщедушное тельце покрывал короткий кашемировый халат с засученными рукавами, из-под которого с издевательским видом торчали голые ноги, обутые в стоптанные башмаки с обрывками развязанных шнурков. Несмотря на значительный возраст, мистер Жжуть не был лысым, а имел шкодливо всклоченные волосики необъяснимого цвета, где угадывались оттенки лилового и болотно-осеннего. Всякое своё житейское рутинное действие или умственную работу мистер сопровождал нескромным почёсыванием, беспокойным хмыканьем и брюзжанием, а на языке неизменно вертелось и стремилось высказаться что-то вроде oben auss und nirgends an. На своих случайных собеседников он поглядывал с презрительной неприязнью и постоянно пыжился. Однако тех немногих клиентов, что хаживали к нему за услугами в колдовских затеях, по-своему ценил и бережливо опекал.

Когда уставал от чтения книг или работы в алхимической лаборатории, мистер Жжуть подолгу болтался по замку без внятного дела, ворчал на слуг, наблюдал за небольшим садиком, расположенным у крепостных ворот. Самостоятельно он ничего не умел сажать и полоть, и даже ленился заниматься садовым трудом, но любил, когда цветы на клумбах произрастали с приветливой активностью, а плодовые деревья зазывали на сбор урожая. Думается, что внутренний мир мистера напоминал гниловатый деревянный сундучок, в котором, кроме перманентно сношающихся тараканов, мало чего имелось полезного и утешительного. Да и тоска безутешного вдовца мешала колдуну в обретение покоя, перепутывала истинные способности и смурные пожелания.

– Тут ты пальцем в небо ткнул! – живо откликнулся на безутешного вдовца мистер Жжуть, обращаясь почему-то к чучелу рыцаря. – Нет во мне никакой тоски по женскому одомашненному типажу. Да и возьми себе в толк, солдатик, если вправду интересно: житейскому рационализму я поддаюсь сполна; существо я уникальное и исторически акционированное – чем и похваляюсь – но к исполнению супружеского дивертисмента давно не гожусь. Годы безусловно взяли своё, оставили лишь фрагментарность претензий по поводу любовного пыла, и всецело поддаваться на соблазны нет у меня сил. Да надо и хоть какую-нибудь выставочную добродетель в себе сохранить, поскольку мудрому старику подобает быть почтительно одиноким. Эх, солдатик, доживёшь до моих лет, тогда-то и поймёшь.

Мистер Жжуть не без хитринки присмотрелся к чучелу, радуясь, что ему достался такой сговорчивый и молчаливый собеседник.

– Вот, возьми, к примеру, такую инсценировку: женат ты законным браком на удивительно пышноокой девице, самого активного молодого возраста, и естественно, что обволакивающих чувств у тебя к ней целые табуны!.. И вот, представь, что с самого утра, с самого ранёшенька, она перед тобой хвостом вертит, ласкается да апельсинничает капризами по женской части: ах, дескать, милый муженёк, срочно дай мне денежку на соболий салоп! ты не представляешь себе, что за чудный соболий салоп я давеча на барахолке приметила, боже ты мой! боже ты мой!..

Мистер Жжуть даже слегка заманерничал голосочком, выказывая совершенную наивность женской хитрости.

– И всё это зудит прямо за завтраком, выслеживая именно такие моменты, когда ты к тарелке прикладываешься и никакого подвоха не ожидаешь: кусок бекона на вилку цапнул и пропихнул в горло!.. А она к тебе подваливает с кокетством, способным незамедлительно сменить милование на собачий лай: соболий салоп! соболий салоп!..

Мистер Жжуть убедительно прогавкал.