Ничего, кроме правды

Со временем меня стали идентифицировать как «ярого врага израильской полиции» (на меня самого было заведено две дюжины (!) следственных дел, впоследствии лопнувших как мыльные пузыри одно за другим), что немедленно сделало меня большим специалистом по всему, что происходит в кулуарах этого почтенного ведомства. Все видные полицейские чины, чувствовавшие, справедливо или нет, себя в чем-то ущемленными, обиженными, обойденными, спешили прямыми или косвенными путями снабжать меня информацией о безобразиях, творящихся в следственных кабинетах. При этом они даже не спрашивали, интересует ли меня подобная информация. Могу констатировать, что зачастую я оказывался более сведущ в делах, вершащихся в Следственном управлении полиции, нежели министр внутренней безопасности и Генеральный инспектор полиции вместе взятые. Как бы то ни было, картина вырисовывалась удручающая и ужасающая одновременно: по сути, израильская полиция выдумала, высосала из пальца жупел «русской мафии», не имея для этого не только доказательной базы, но даже заслуживающих доверия оперативных данных. То, что полиция громко называла «оперативными данными», было обрывками информации, полученной от источников, которые сама полиция официально признавала «не заслуживающими доверия». Зачастую этим «информаторам» намекали, какого именно рода информацию от них хотели бы получить.

Разговоры о «русской мафии», якобы представляющей стратегическую угрозу Израилю, заставляют вспомнить старую горькую шутку советских времен: «мы рождены, чтоб Кафку сделать былью». Например, газета «Едиот ахронот» (самая популярная и многотиражная газета Израиля) в 1996 году выпустила чуть ли не экстренный номер, главной «сенсацией» которого было утверждение о том, что премьер-министр Нетаниягу встречался и получил пожертвование в несколько миллионов долларов от еврея по имени Григорий Лучанский. Из текста публикации можно было понять, что Лучанский подозревается во всевозможных беззакониях. Излишне говорить, что все это было откровенной ложью, и что Нетаниягу никогда не встречался с Лучанским, который вообще-то вряд ли был в состоянии пожертвовать Нетаниягу или кому бы то ни было иному такие астрономические суммы.

Эта история закончилась в той же газете (уже на последних полосах и микроскопическим кеглем) сообщением о том, что источником данной информации являлся осведомитель с Украины, которого сама украинская полиция определяла как «весьма ненадежного». Я убежден, что эти громкие «дела», «расследования» и «сенсации» инспирировались высокопоставленными чинами полиции, раз от разу демонстрировавшими свою полную некомпетентность в выполнении вполне конкретных и реальных заданий. Именно поэтому они остро нуждались в каком-нибудь громком, сенсационном деле, которое оглушит общественность и даст им основания требовать новых ставок, ассигнований, да и просто оправдать собственное существование. Именно таким образом ОРПД (Отдел Расследования Преступной Деятельности) трансформировался в УРМПД (Управление Расследования Международной Преступной Деятельности). Само переименование обычного полицейского подразделения в управление с таким громким и пугающим названием свидетельствует о мании величия, которой страдают некоторые наши видные полицейские чины. Создание такого помпезного подразделения с раздутым бюджетом вынуждало этих горе-сыщиков «выдавать на гора» успешно раскрытые громкие преступления, которых попросту не было. Вот и пришлось выдумывать, сочинять, измышлять, нарушая даже те правила работы, которые полиция установила для самой себя.

Не хочу распространяться о постыдной истории с незаконным прослушиванием моих телефонных разговоров (и разговоров моих родных и близких). На момент написания этих строк юридическая оценка этому факту еще не дана[21]. Но я не могу не высказаться по поводу другой омерзительной истории — попыток полиции завербовать в ближайшем моем окружении осведомителей, которые поставляли бы на меня «компромат». В мою бытность министром национальной инфраструктуры (2001-02) полиция активно вербовала члена НДИ депутата горсовета Эйлата стать тайным осведомителем, который бы следил за моими передвижениями и встречами и поставлял полиции «ценную оперативную информацию» (естественно, порочащую меня). Когда тот человек посчитал нужным довести этот факт до моего сведения, я попросил его адвоката направить его на обследование на детекторе лжи. Детектор лжи показал, что тот человек говорил правду. Более того, он точно назвал имя, чин и должность офицера полиции, пытавшегося его завербовать, а также дату, точное время и место их встречи.