Ничего, кроме правды

Напрашивается еще один вывод: на Ближнем Востоке не может быть достигнуто политическое урегулирование без новой войны, которая окончательно определит расстановку сил в регионе. В настоящее время арабские страны делают все, чтобы избежать противостояния их регулярных армий с Армией Обороны Израиля потому, что до сих пор подобные противостояния заканчивались их полным разгромом. Поэтому они всеми силами пытаются втянуть нас в войну на истощение. На протяжении истории наших войн с арабскими соседями арабы достигали сколько-нибудь заметных успехов трижды: в Войне на истощение 1967–1970 года, закончившейся выгодным для Египта соглашением о прекращении огня; в ходе т. н. первой интифады 1987–1993 г.г., приведшейк подписанию израильским правительством во главе с Рабиным и Пересом Норвежских соглашений, что было справедливо расценено всем миром как крупная и, главное, неожиданная победа Арафата и ООП, и, наконец, в войне на истощение, которую вела против нас Хизбалла в 90-е годы в Южном Ливане. Эта война закончилась бегством нашей армии из т. н. «пояса безопасности» и оставлением на произвол судьбы наших верных союзников. Причина успехов наших противников очевидна: в войнах на истощение преимущество израильской армии в подготовленности и мотивированности кадров, в техническом оснащении и боевом опыте, в организованности — сходит на нет. В таких конфликтах решающую роль играет подавляющее преимущество арабов в живой силе и готовность их общества с относительной легкостью воспринимать человеческие потери.

Наше общество, демократическое по своему укладу, с его относительно высоким уровнем жизни, не в состоянии долго переносить войну на истощение — то есть, длительное состояние неопределенности и двусмысленности — состояние «ни войны, ни мира». Такое состояние нарушает нормальное течение жизни, экономическую и социальную стабильность, подтачивает моральный дух общества. Бен-Гурион и его соратники, разрабатывавшие в 50-е годы доктрину безопасности Израиля, пришли к правильному выводу о том, что государство столь малых размеров и такого общественного устройства как наше не может и не должно соглашаться на пребывание в промежуточном, неопределенном состоянии. Ему необходимо всякий раз быстро и четко определяться: либо идет война, либо на дворе мир.

Оно не должно позволять врагу втянуть себя в очередную войну на истощение.

Итак: мир, точнее отсутствие войны в нашем регионе обеспечивается не договорами, не личными отношениями какого бы то ни было нашего лидера с теми или иными арабскими властителями и даже не совместными взаимовыгодными экономическими проектами любых масштабов. Только соотношение сил, исключающее возможность нападения на нас, обеспечит подлинный, устойчивый мир.

Этот принцип верен в отношении не только Ближнего Востока, но и ряда других регионов планеты, таких как Балканы, центральная Азия (отношения Индии с Китаем и Пакистаном), большинство регионов Африки.

Этот принцип неприменим к сложившейся к концу XX века системе международных отношений в Западной Европе и Северной Америке. Дело не в том, что европейцы и североамериканцы умнее, лучше или миролюбивее прочих жителей нашей планеты. Дело в том, что в упомянутых странах царит демократия, а при этом режиме соблазн и возможности правящих кругов развязать войну куда меньше, чем аналогичные факторы у властителей стран не демократических. Когда Ближний Восток в плане торжества демократии уподобится Западной Европе, то и конфликты в этом регионе (в том числе и арабо-израильский) станут достоянием прошлого, предметом изучения на уроках истории, вроде многовекового спора Германии с Францией за Эльзас и Лотарингию.

Спор о правах на обладание Эльзасом и Лотарингией начался еще в XVII веке, этот конфликт, затухая и разгораясь, длился без малого триста лет и породил такую ненависть между французами и немцами, что всего несколько десятков лет назад никто не мог бы поверить, что она когда либо угаснет. И вот, по прошествии всего шестидесяти лет со дня окончания Второй Мировой войны, от этой взаимной ненависти и недоверия не осталось и следа. Причина в том, что и Германия, и Франция стали государствами демократическими, и, соответственно, практически никакой спор между ними не может довести до состояния войны. То же верно и в отношении США и Японии: две эти державы буквально раздирают острейшие экономические, финансовые и торговые противоречия, но никому и в голову не придет, что может повториться трагедия Перл-харбора, или, не дай Бог, Хиросимы и Нагасаки. Само государственное устройство современных США и Японии исключает возможность войны между ними.