Ничего личного

— Значит, ты у нас герой, а я сопляк, так, что ли? Если на мою долю горячих точек не досталось. Ну, извини.

— Злишься? Напрасно. Как говорится, каждому свое. Война — это такая штука, которая всегда где-то есть. Если ищешь место подвигу, никогда не поздно. Только мой тебе совет: не спеши. Там иногда убивают.

— Здесь тоже война. Видишь — убивают, — он кивнул на тело Иванова.

— Это случайность. Он сам упал. Ну, я пошел милицию вызывать.

— Давай. Показания, которые дадите, заранее обсудили на коллективном совете или как?

— Иди ты…

И Барышев затопал вниз по лестнице. Как только затихли его шаги, Алексей поднялся с дивана. Что ж, надо осмотреть место происшествия. Он поднялся на балкон и прошелся по мансарде. Там были летние комнаты. Алексей еще раньше заметил три двери. Поскольку мансарда была щитовая, зимой здесь никого не селили. Зато летом должен быть рай! Если только крыша сильно не нагревается. На всякий случай он толкнулся в каждую дверь. Все три оказались заперты. Алексей внимательно осмотрел замки. Над одним задержался особенно долго, вздохнул, потрогал пальцем, что-то прикинул. Плевый замок! Дамской шпилькой можно открыть. А потом просто захлопнуть дверь. Пожалуй, Иванов вчера был прав. Вот откуда мог взяться третий! Но как доказать его присутствие?

Он постоял немного у дыры в перилах, обозревая место происшествия, и снова спустился в холл. Тишина стояла мертвая, никто не собирался выходить из номера. На завтрак они, что ли, не собираются? Припасы Серебряковой подошли к концу. Разве что кофе остался.

В конце концов, надо сообщить жене. Почему Татьяна Иванова до сих пор не забеспокоилась? Муж в номере не ночевал. Или это для нее привычно? Очутившись у двери люкса, на которой значился роковой номер «тринадцать», Алексей осторожно в него постучал. С плохими вестями никто не торопится.

Открыли ему почти сразу. Татьяна Иванова стояла на пороге умытая, причесанная и даже слегка подкрашенная. На ее губах была светлая, почти бесцветная помада. Словно жена управляющего собралась в гости. На именины. Не на завтрак же. В туфлях на шпильке. На улице не лето.

— Здравствуйте, Татьяна. Не спится? — спросил он, несколько удивившись.

— Я рано встаю.

— Какое совпадение! А Валерий Валентинович, видимо, совсем не ложился? — и он кивнул на застеленную кровать.

— Мы поссорились вчера вечером, и он, вероятно, ушел спать в боковую комнату. Ту, что приспособлена под продуктовый склад.

— Может быть, управляющий туда и направился вчера вечером, только не дошел, — осторожно сказал Алексей. Кто знает? Вдруг у нее начнется истерика?

— Что вы хотите этим сказать?

— Ваш муж лежит в холле. И он, увы, не дышит.

— Валерий умер? — она удивилась этому, не больше, чем известию о том, что вновь пошел снег. «Значит, она в команде», — подумал Алексей и кивнул:

— В общем, да.

Она прошлась по номеру, поправляя разложенные вещи. Потом обернулась и спросила:

— Что ж, я должна туда пойти?

— Это вам решать. Если я не ошибаюсь, вы за ним замужем. Были.

— Послушайте, если бы вы вчера вели себя по-другому, ничего бы не случилось.

— Не понял. А как я себя повел?

— Вам все говорили, что Валерий убил Пашу. Не надо было доказывать обратное.

— Это еще почему?

— Вы виноваты во всем. И нечего из себя строить дурака.

— Это не я строю из себя дурака, а ваш коллектив его из меня делает. Пойдите, хотя бы поплачьте над ним ради приличия. А то некрасиво получается.

— Не переживайте, там есть, кому устроить истерику, — презрительно сказала Татьяна.

Словно в ответ на ее слова из коридора донесся затяжной женский вопль. Утробный. И сразу же, словно дожидались этого момента, начали распахиваться двери комнат. Алексей не успел опомниться, как послышались шаги и голоса. Много голосов.

И тут произошло неожиданное. Флегматичная жена управляющего отшвырнула его с дороги и ринулась на крик. Он упал на ковер и только и успел увидеть, что мелькнувшие женские ноги в туфлях на шпильке. Ну и силища у женщины! Хотя, имея такой вес…

Он поднялся и покачал головой. Вот у кого нервы сдали! И пошел в холл, где разыгрывалась настоящая драма. В духе популярных мелодраматических сериалов. Татьяна Иванова сражалась с рыдающей Эльзой. И даже попыталась бить ее по щекам. При этом жена управляющего безобразно ругалась.

— Тварь, мерзавка! Шлюха!— кричала Татьяна.

Сотрудники фирмы удерживали ее от нападения на бедную немочку. Татьяна же шипела, как разъяренная кобра. Изо рта ее ядом брызгала слюна. Прическа растрепалась, помада стерлась. Наконец, мужчинам удалось оттащить жену управляющего на безопасное расстояние.

— Я его на улице подобрала! Человека из него сделала, чтобы он тебе, что ли достался?! — уже из угла выкрикивала Татьяна.

— Вы все его убили! Ненавидели все! Потому что он был лучше вас всех! И умнее! И я вас ненавижу! А ты, Танька, забеременеть не можешь, вот и бесишься! — не осталась в долгу Эльза.

— Да я просто не хочу! Не хочу! Поняли вы все? Я просто не хочу!

— Тебе завидно, да, что я беременна?! Завидно?! — надрывалась Эльза.

— Да плевать мне на твоего ребенка, если бы он был не от моего мужа!