Ничего личного...-2

— Вот и попробуй разглядеть, раз я такой стеклянный, — захихикал Кудрявый, все еще храбрясь. — Иди ты в задницу, Аристократ!

Амадео едва слышно вздохнул.

— Ладно. Ты сам напросился. Скотч.

Из темноты высунулась рука с мотком липкой ленты. Амадео оторвал кусок и заклеил рот Кудрявому. Тот вытаращил глаза и бешено замычал.

— Держите его, — скомандовал Амадео. — Чтобы случайно не вырвался.

Из тени выступили четверо. Двоих из них Кудрявый успел разглядеть — они угрожали ему дубинками и кастетами. Тяжелые ладони легли на запястья и лодыжки пленника, прижимая его к столу. Он задергался сильнее, но все было тщетно.

— Знаешь ли ты, что такое пытка водой, Грег? — Амадео встал у изголовья, равнодушно глядя на заключенного сверху вниз. — Это очень жестокая вещь, после которой человек рассказывает все, что ему известно. Тебе будет казаться, что ты тонешь, что вода заливается в легкие. Будешь задыхаться, захлебываться, кашлять, однако это мало поможет, — он заправил прядь волос за ухо. — Твое положение осложняется тем, что у тебя заклеен рот. Носом кашлять не получится.

В глазах Кудрявого отразился неподдельный ужас. Он сделал последнюю попытку вырваться, однако молчаливые лакеи вонючего аристократа держали крепко. Полотенце легло на лицо, и в следующее мгновение холодная вода залилась в нос.

Пытка длилась несколько секунд, однако ему показалось, что прошла пара часов. Наконец полотенце отлепилось от покрасневшей от холода кожи.

— Ну что? — Амадео снова склонился над ним. — Желаешь что-нибудь сказать?

Тот бешено вращал глазами, на шее вздулись вены.

— Нет? Как печально, придется повторить. Это ведь как раз то, чего ты боишься больше всего на свете, Грег — утонуть. Я понял это еще тогда, когда вы с Буйволом приставали ко мне в душевой.

— А тебе не кажется, что это слишком жестоко? — раздался робкий голос над левым ухом Кудрявого. Он выгнул шею, но не смог разглядеть говорившего.

Амадео поднял голову. В глазах застыло все то же равнодушное выражение.

— Слишком жестоко? А убить человека, не имеющего к этому никакого отношения, только чтобы подставить меня — это, по-твоему, не жестоко? Попытаться избавиться от моего друга, чтобы добраться до меня — это допустимо?

— Но это же пытка… Они запрещены Женевской…

— Удивлен, что ты знаешь, что такое Женевская конвенция, Паоло, — холодно отрезал Амадео. — Если нет иного способа заставить его говорить, я пойду и на это, — он снова склонился над Кудрявым. — Не появилось желания рассказать мне все?

Тот яростно замотал головой, издавая нечленораздельные звуки сквозь скотч.

— Ладно.

Снова полотенце, снова темнота, снова ледяная удушающая вода. Кудрявый устал сопротивляться. Он задыхался от льющейся в нос воды, руки и ноги ломило от навалившихся на них заключенных, и он желал только одного — чтобы это побыстрее закончилось.

Снова лицо этого ублюдка. Слишком красивое для мужика, с таким только в борделе работать, обслуживая клиентов со специфическими вкусами, однако он сумел сделать так, чтобы Кудрявый почувствовал себя ничтожеством.

— Теперь будешь говорить? — все тот же равнодушный голос.

Кудрявый энергично закивал. Что угодно, лишь бы это прекратилось! Разумеется, он и раньше слышал о подобных пытках, но не думал, что будет так ужасно.

Резкая, обжигающая боль — скотч содран.

— Я тебя внимательно слушаю.

— Это… Это мужчина… Посетитель…

Амадео чуть склонил голову набок.

— Дальше.

— В дорогом костюме… Невысокий, темноволосый… Дал денег, чтобы я пришил того парня… И… И подкинул карандаш, но это уже Бенедикт, я не смог бы…

— Указание было именно на меня?

— Да! Да, черт побери, проклятый аристократ, на тебя! — из глаз полились слезы, и Кудрявый ничего не мог с этим поделать. — Он заплатил и сказал, что тебя должны засадить на всю жизнь, ты заслужил!

Амадео вздрогнул. К счастью, в полумраке никто ничего не заметил.

— Опиши его внешность подробнее, — потребовал он.

— Я… Я его не разглядывал.

Мокрое полотенце шлепнуло по лицу.

— Нет, только не это! Я скажу! Волосы прилизаны, будто он на них целую банку этого… геля потратил. Голос противный такой, слегка даже визгливый.

Амадео сжал кулаки.

— Ясно. Еще один вопрос. Йохан Торн. За что он пострадал?

Кудрявый попытался презрительно фыркнуть, но в носу до сих пор булькала вода.

— Из-за тебя, Аристократ. Слишком борзый, надо было тебя приструнить.

— Вы рассчитывали вывести его из строя, а потом закончить то, что начали в один из первых дней моего пребывания здесь?

— А ты думал! Да такую бабу, как ты…

Амадео шлепнул полотенце ему на лицо, не обращая внимания на панические судороги пленника.

— Солитарио, — снова заныл один из подручных. — Зачем ты так жестоко? Можно было просто…

— Считаете, он заслуживает того, чтобы пожать ему руку, поблагодарить за сотрудничество и отпустить?

— Нет, но…