Ничего личного

Это был еще один вечер в череде их семейно-показательных вечеров у моря. Катя лежала на покрывале с книгой в руках, остальные играли в пляжный волейбол. Их, остальных, было много, и она могла не участвовать, лишь наблюдать со стороны. За своим вот уже неделю как мужем…

Когда он увлекался игрой, то менялся, кажется, до неузнаваемости, превращаясь в веселого парня, может быть, чуть задиристого, хулиганистого, но совершенно нормального. Он улыбался человеческой улыбкой, белозубо и обаятельно. И глаза его казались синими-синими, синее моря. И шрам не уродовал лицо, а смотрелся почти органично. А когда Андрей проводил широкой ладонью по ежику отросших волос, то и вовсе превращался в мальчишку. Но все эти чудеса исчезали, стоило ему только посмотреть на Катю. Славный парень исчезал, а с тем, кто занимал его место, она не хотела иметь ничего общего.

Игра была в разгаре, а Лиховцев выглядел азартным и почти счастливым. Катя могла бы просчитать, нащупать ту триггерную точку его души, которая отвечала и за кривую усмешку, и за волчий взгляд, и за перекатывающиеся под загорелой кожей желваки. Но чтобы нащупать точку, нужно разговаривать хоть о чем-нибудь, а они не разговаривали.

Рядом упал мяч, и от неожиданности Катя вздрогнула.

– Катя, подай! – Сема помахал ей рукой.

– Катюша, иди к нам! – позвала раскрасневшаяся, запыхавшаяся Марья.

Катя тоже помахала рукой, а потом подхватила с земли мяч. Мяч показался ей тяжелым, словно набитым свинцом. Искушение принять приглашение и включиться в игру было велико, но она отказалась. Потому что знала, стоит только согласиться, и Лиховцев сразу уйдет. Они с ним как луна и солнце. Одновременно им нет места на небосводе.

– Я лучше почитаю. – Она швырнула мяч так далеко, как только могла, и вернулась на покрывало.

А они, эти веселые и беззаботные, сменили пляжный волейбол на выбивалы, и теперь Сема с невероятной для его комплекции ловкостью уворачивался от мяча. Поймав взгляд Кати, он на секунду замешкался и снова приветственно вскинул руку. Все остальное произошло мгновенно, но Кате показалось, что время застыло, сделалось вязким и неповоротливым.

Сема все еще махал ей рукой, когда тяжелый волейбольный мяч врезался ему в грудь. Он должен был пошатнуться, может быть, выругаться, может быть, потереть место удара, а он упал – поднимая в воздух веер песка, рухнул на спину. Сема не пытался ослабить удар от падения, как-то увернуться. Он лежал, раскинув руки, как упавший с неба Икар, и смотрел на кровавое закатное солнце. А потом время бросилось вскачь, увлекая с собой всех, кто попался в его сети.

Первой к Семе подбежала Марья, с неуверенной улыбкой потрепала по щеке, а потом вдруг громко, по-бабьи, заголосила, затрясла его за плечи. Лиховцев шел не спеша, улыбался хитро и понимающе.

– Ты, Сема, прямо актер больших и малых академических театров! – По пути он подобрал мяч, подбросил в воздух. – Марья, не бойся, он просто придуривается.

– Он не придуривается! Он не дышит! – Марья больше не трясла неподвижное Семино тело, она припала ухом к его груди.

Катя вскочила на ноги. Ей хотелось верить Лиховцеву и не верить Марье, но на каком-то глубинном, потаенном уровне она знала правду.

– Сема, это уже не смешно! Хватит! – Лиховцев оттолкнул Марью, заглянул другу в лицо.

– У него остановка сердца. – Катя упала на колени рядом с Лиховцевым.

– Как это? – Он смотрел на нее невидящим и неверящим взглядом. – С чего ему останавливаться? Из-за мяча?..

Она коснулась Семиной шеи, чтобы убедиться в том, что и так уже знала, а потом спросила, перебивая Лиховцева:

– Ты умеешь делать искусственное дыхание? – В Катиной жизни было не так уж много критических моментов, но когда они случались, у нее получалось отключить страх и мобилизоваться. – Умеешь?!

– Что?.. – Лиховцев ее не понимал.

– Сема мертв уже почти минуту. Нужна реанимация.

– Мертв?! Семочка! – взвыла притихшая было Марья.

– Уберите ее, – велела Катя, не оборачиваясь, а потом запрокинула Семину голову, надавила на нижнюю челюсть.

– Что ты делаешь? – Лиховцев перехватил ее руку.

– Пытаюсь его спасти. Ты будешь мне помогать?

– Как?..

– Искусственное дыхание. Вот так. – Она показала, как. – Я сама долго не смогу, быстро выдохнусь… Давай, по моей команде! – Она уперлась ладонями Семе в грудь.

Это было тяжело. По-настоящему тяжело. И морально, и физически.

Раз, два, три, четыре, пять…

Вдох…

Раз, два, три четыре, пять…

Они старались изо всех сил, но у них не получалось. Иногда смерть прикидывается случайностью. Нелепой случайностью. Удар в грудь может вызвать остановку сердца, если совпадет с соответствующей фазой сердечного ритма, если окажется достаточно сильным… Если, если, если… Это в теории. А теперь вот, оказывается, и в жизни… Здоровый, физически крепкий человек мертв уже целых…

– Сколько прошло времени? – Катя отбросила со лба влажную от пота прядь, снова, в который уже раз, прижалась ухом к Семиной груди.

– Пять минут… наверное… – сказал кто-то приглушенным голосом.

Пять минут, а им так и не удалось завести сердце…