Ничего личного!

– Игорь, ты тогда упомянул, что банкир готовился к разводу: активы перевел на своего друга и компаньона. Тебе это ни о чем не говорит?

Сашка съехидничал:

– Вика, может быть, тебе перейти к чтению классической литературы? А то в следующий раз, по наущению твоих детективных дам, ты опять во что-нибудь вляпаешься?

Вика сверкнула на него глазами, но промолчала. Я примирительно сказал:

– Да мы компаньона этого тоже проверяли. Но, в принципе, теперь придется все равно идти вторым кругом, так что за подсказку спасибо. Хотя это вряд ли, очень уж он о друге убивается. Кажется, и в самом деле, переживает.

Вика нахмурилась:

– Хорошо, а если это его совесть мучает?

Я засмеялся:

– Вика, там речь идет о таких больших деньгах, что совесть просто должна заткнуться и молчать.

Внезапно в кресле засмеялся молчавший в протяжение всего этого разговора Игорь:

– Хорошо хоть, не один я от твоих дедуктивных способностей страдаю. Не знал я, что тебе лавры Шерлока Холмса покоя не дают, а то был бы осторожнее.

Вика жалобно попросила:

– Игорь, пока твои ребята приедут, можно, я кофе сварю?

Я кивнул:

– Конечно.

Она поднялась, ушла в кухню. Через некоторое время зашумела кофемолка и потянулся восхитительный аромат свежесваренного кофе.

Она внесла в комнату серебряный поднос с крошечными чашечками. К моему вящему изумлению, она сварила кофе и заглавному герою нашей драмы. Он невольно потянулся за чашкой, и браслеты звякнули. Пришлось отстегнуть ему наручник на одной руке.

Игорь сумрачно поднял глаза на Вику:

– Хорошая ты девчонка. Хоть так все вышло, учти, я зла не держу. А тебе даже немного завидую, – сказал он, обращаясь к Тимуру.

Тот только тяжело глянул на него и промолчал.

– Пей. В камере тебе такой кофе не подадут, – подал голос Сашка.

Игорь поднес к губам чашку, глотнул, расслабился в кресле. Проводив Вику взглядом, он процедил сквозь зубы:

– А почему вы все решили, что я попаду в камеру? Если разобраться объективно, у вас против меня ничего нет. Ольгу убил не я. Смерть Макса – вообще несчастный случай. Кто ж знал, что у него слабое сердце? Бабу Дусю, нашу уборщицу, вам вообще со мной не связать.

– А Женя? – тихо сказала Вика.

– А что Женя? – насмешливо спросил он. – Женю я последний раз видел живой и здоровой, и кто ее придушил в твоей машине, понятия не имею.

Я усмехнулся:

– А откуда знаешь, что ее задушили? Мы, вроде, об этом еще не говорили?

– Ну, оговорился я, – Игорь уже откровенно смеялся, щуря глаза. – И Вика сама меня на дачу пригласила, пока свекровь в больнице. А о коллекции вашей семейной я и понятия не имею.

Я кивнул:

– Вещи из коллекции к тебе, конечно, случайно попали?

– Нет, вот это я признаю. Я, как увидел, что Макс умер, прямо сам не свой стал. Все-таки, чужая страна, а тут такие неприятности. Испугался, что на меня подумаете, и решил забрать все его вещи, чтоб со мной его связать было невозможно. Но хотел все вернуть, только случай не представился. Я не судим, ранее не привлекался, характеризуюсь положительно…

– Складно поешь, – прервал его я. – Только хочу тебя огорчить. С убийством Макса ты лопухнулся. Не надо было тебе так с другом поступать. Он – парень шустрый, и за то время, что здесь пробыл, сумел с одним серьезным дядей близко подружиться. Ему особых доказательств твоей вины не требуется. Боюсь, что он будет недоволен тем, как ты обошелся с его дружком.

Игорь недоверчиво посмотрел на меня.

– Даже если я промолчу, ты же знаешь, как это бывает: кто-то проболтается непременно, и дядя узнает, что у меня важный гость. Так что веселье в камере тебе обеспечено, а уж дальше…

Игорь отставил кофейную чашку:

– Не знал, что у ментов педики в друзьях.

– Ну, я думаю, в твоей жизни это не последнее открытие. Тебя теперь ждет другая жизнь, полная новых впечатлений.

Я прислушался:

– Вроде, машина подъехала. Пойду встречу ребят.

Уже от машины, я услышал в доме какой-то шум, сухие щелчки пистолетных выстрелов и женский крик.

Мы с ребятами в два шага преодолели высокие ступени парадного крыльца. Я влетел в комнату.

В кресле корчился Игорь, лицо и грудь его были залиты кровью. Рана на груди пузырилась розовой пеной.

Кресло, стоявшее у окна, было опрокинуто. Рядом с ним над лежащим навзничь Юзиком на коленях стояла Вика. Сашка пытался оттянуть ее в сторону, она молча вырывалась.

Мы с Тимуром посмотрели на рану Юрки и облегченно вздохнули:

– Вика, не реви, пуля прошла навылет, крови много, но задето, фактически, только плечо. Давай-ка, поднимемся осторожненько. Димка, неси аптечку из машины и давай звони в скорую.

Юрка поморщился от боли:

– Вот сволочь, в правое плечо попал. Это ж когда я теперь работать смогу? – и повернулся ко мне. – Не надо скорую, я сам доеду.

– Да это не тебе, – хмуро возразил я. – У него легкое задето, вон пузыри какие. Похоже, его надо срочно на стол.

Тимуру удалось увести плачущую Вику в спальню Агнессы Прокофьевны. Приехавшая на скорой врачиха сделала ей укол, и она уснула.

Тимур присоединился к нам.

Я устало спросил у Сашки:

– Как же это вышло-то?

Он достал сигарету, поморщился: