Ничего личного!

Глава 17. Виктория.

Утром я позвонила дежурному врачу, и он сказал мне, что Агнесса Прокофьевна по-прежнему не пришла в сознание, но есть некоторая положительная динамика. На радостях я вломилась к Тимуру в душевую, где он брился, и поцеловала его в голую спину между лопаток. Он мгновенно бросил все, повернулся, поймал меня и стал так нетерпеливо целовать, что с моей стороны было бы глупостью отталкивать его или сопротивляться.

В результате он чуть не опоздал на работу. Кофе выпить не успел, но ничуть не расстроился этим обстоятельством.

– Елена Сергеевна мне приготовит.

Я огорченно вступила:

– Она сделает растворимый кофе, а ты так любишь настоящий!

Он подмигнул вышедшей навстречу ему заспанной Веронике, чмокнул ее на ходу в помятую от сна щеку и умчался, оставив запах горьковатой туалетной воды.

Мы с Вероникой позавтракали, привели себя в порядок и тоже заспешили. Мы заехали к Николаю, посмотрели, как продвигается ремонт. Я подобрала с бригадиром штукатуров тетей Валей необходимые колеры для окончательной отделки панелей, оценила работу плиточников и сантехников.

Николай сказал:

– Вчера приезжал твой Игорь Алексеевич. Походил, посмотрел. Я предлагал вызвать тебя, но он отказался. Сказал, на неделе заедет к тебе в офис.

Я кивнула.

Мы созвонились с Женей и подъехали к дому Агнессы Прокофьевны. Женя ждала нас внизу, на лавочке. Сегодня она, кажется, выглядела хуже, чем вчера.

Я сочувственно посмотрела на нее:

– Женя, может быть, вам не надо было приходить? Мы с Вероникой вполне справимся и сами.

Она в ужасе замахала на меня руками:

– Вика, только не прогоняйте меня, пожалуйста! Я думала, что сойду с ума дома.

Мы переглянулись и сочувственно посмотрели на нее.

Я достала из сумочки вчерашние ключи, повернула в замке тяжелой металлической наружной двери, потом нажала на ручку внутренней, деревянной, и мы вошли в квартиру.

Свежий воздух и сквозняки сделали свое дело, и постороннего запаха я не ощутила, сколько ни принюхивалась.

Весной мы делали ремонт в квартире Агнессы Прокофьевны. Правда, Юзика она к нему не допустила. Я вспомнила, как он возмущался этим обстоятельством. Впрочем, все переговоры с рабочими и мастерами он, по привычке, оставил на меня, а у нас со свекровью никогда не было особых разногласий в смысле разницы во вкусах. Мне очень нравилось бывать у нее. Первое время я старалась привлечь к своим визитам Юзика, а потом поняла, что он нам будет только мешать. Тогда я просто использовала его частые отлучки и поздние возвращения домой, и стала приходить одна. Я чувствовала, что Агнесса Прокофьевна по настоящему рада мне.

В комнате повисло какое-то молчание. Я обернулась и увидела, что Женя и Вероника присели на диван и смотрят на меня. Я поняла, что задумалась о своем, а команда ждет указаний.

Я ободряюще улыбнулась им:

– Ну, начнем? Там в кладовке, была лестница, тащите ее сюда и снимайте все занавеси. А я сейчас дозвонюсь в химчистку.

Женя хозяйственно вздохнула:

– Виктория Владимировна, здесь за углом есть хорошая прачечная, с итальянским оборудованием. Мы всегда пользовались ее услугами.

Я кивнула.

– Женя, называйте меня, пожалуйста, просто по имени, а то я себя неловко чувствую. Хорошо?

– Я постараюсь, – она вымученно улыбнулась.

Часа два мы поработали, квартира приобрела почти прежний облик. Выяснилось, что практически ничего, кроме вещей из кабинета и документов, не пропало. Еще во время весеннего ремонта мы с моей свекровью придумали сделать небольшой тайник, спрятав его за экраном батареи отопления. Конечно, серьезные люди этот тайник нашли бы, но наши грабители были дилетантами, либо были ограничены во времени, либо их просто не интересовали бриллианты. Ничего особенно ценного там не было, так, подарки к памятным датам и дням рождения. Хотя для обычных грабителей это было бы как раз самое то.

Я не досчиталась кое-каких золотых безделушек, но Женя сказала, что Агнесса Прокофьевна брала их с собой в поездку. Мы вспомнили о чемоданах, и принесли их в гостиную.

Женя и Вероника распаковали сумки, развесили все на плечики в шкаф. Женя достала небольшую плоскую коробочку, нерешительно сказала:

– Агнесса Прокофьевна выбрала это для вас. И еще коробочку с тарелкой. Там, в Карловых Варах, есть знаменитый фарфоровый завод. Ей хотелось привезти вам сувенир.

Я раскрыла коробочку. В глубоких бархатных гнездах лежал гарнитур, переливаясь кроваво-красными искрами.

– Это, наверно, чешские гранаты? – печально спросила я. – Женя, давайте пока все уберем. Когда Агнесса Прокофьевна вернется, она сама ими распорядится.

Я провела рукой по рукаву любимой блузки моей свекрови, и неожиданно разревелась. Женя и Вероника присоединились ко мне. Наревевшись вдоволь, мне стало стыдно, и я первой поднялась, устало сказав:

– Девочки, давайте заканчивать: слезами горю не поможешь.

Снятые портьеры и ковры мы спустили к подъезду и под бдительными взглядами старушек загрузили в мою машину. Женя оставаться одна в квартире не захотела, и мы поехали вместе.