Ничего личного, просто развод

Номер в стиле «лофт» показался уютным, хотя для четырех подразумеваемых человек был издевательски маленьким. За стенкой визгливо выясняли отношения соседи – не у одной меня сегодня семейная драма, и я, поморщившись, постучала кулаком в стену. На секунду голоса стихли, затем раздался женский обиженный рев и мужской бас: «Уже люди в стенку колотят, заткнись наконец!».

Кажется, у нас с Марком развод проходит цивилизованно…

Двуспальная кровать была на втором этаже. Я поднялась по деревянной лестнице, оглядела открытую с одной стороны спаленку, кирпичную стену напротив, пришла к выводу, что слишком напоминает тюрьму, и спустилась. Там я не обнаружила ничего, на чем можно было бы спать, кроме дивана, и запоздало поняла, что это и есть дополнительное спальное место. В ванной я схватила халат и покорно потащилась наверх.

Я разделась, сходила в душ, вернулась в спальню спустя двадцать минут, абсолютно не расслабленная, напротив. Кроме того, соседи за стенкой, сволочи, помирились, и я, забираясь в постель, гадала – как родители объясняют детям, что творится в соседнем номере? Затем я сделала то, что должна была сделать сразу, и, наверное, совершила огромную глупость.

В бумажнике были паспорт на имя Никиты Басова и старая визитка какого-то ресторана в трех тысячах километров отсюда. Вор вытащил все, это паспорт он вытряхнул из добычи и сунул обратно в бумажник. Довольно распространенное имя и место постоянной регистрации в крупном уральском миллионнике не давали мне шансов быстро найти владельца. Но я попробовала.

Как я и ожидала, безрезультатно, и внезапно меня охватил азарт. Я забыла про сон, про развод, про Марка, про долги и про фирму, которой уже хотя бы одного заказчика, а? Ну пожалуйста! Я просматривала все профили, которые были открыты, и все было не то, не то, не то. Не тот возраст, не тот город, даже не та страна.

На фотографии – молодой эффектный мужчина с очень приятным лицом. В паспорте обычно студийная съемка, только вот профессиональной ее сложно назвать, и чаще люди своих паспортных фотографий пугаются. Социальная сеть выдавала мне молодых, старых, худых, толстых, заросших и лысых тезок моего потерпевшего… но ведь мог же он за пятнадцать лет измениться? Это обидно, но придется жить с тем, что есть.

И, как бы мне ни хотелось этого избежать, я разместила объявление о находке. Потом я сидела, тупо пялясь в экран и обновляя несколько сайтов каждые две минуты: есть ответ, нет ответа? На моих смарт-часах было два, глаза у меня слипались, и я отложила телефон. Я подумаю обо всем завтра.

Утром меня разбудила вибрация смарт-часов. Я дернула рукой, попыталась, не открывая глаз, смахнуть будильник, зная, что он все равно прозвенит через пять минут, но часы продолжали вибрировать, и тогда я протянула руку к тумбочке, зацепила что-то странное – стационарный телефон? – и подскочила, вспомнив все и разрыдавшись.

Черт, черт, черт. Я смотрела на часы, горевшие «неопределенным номером», на смартфон, который подрагивал в такт беззвучному звонку, лежа на тумбочке экраном вниз, и утирала льющиеся слезы.

По крайней мере, это не Марк. Номер Марка всегда определялся. Может, клиент?

– Алло.

Шесть тридцать утра, я разбита и раздавлена. Ни капли не странно.

– Ты что сделала? Ты что натворила? Чем думала? Ты как будешь расплачиваться?

Глава 4

– Мама.

Мать ревела белугой и продолжала поносить меня в трубку. Я невесело усмехнулась – она не со зла, но как знать, может, именно сейчас она говорит то, что обо мне думает. Подобного она не делала очень и очень давно.

– Мама! – окликала я, зная, что она через пару минут проревется и с ней станет возможно разговаривать как с человеком. – Мама, сходи попей воды. Ничего катастрофического не случилось. Все живы, все здоровы. Развод – дело житейское, мне ли не знать.

Стакан наполовину пуст или наполовину полон. Или стакана нет, это иллюзия для умирающего от жажды. Вести чужой бракоразводный процесс совсем не то, что собственный, но на услуги коллеги у меня денег нет.

– Юля, вот скажи, где твоя голова? Почему тебе мозгов не вложили? – мать всхлипнула, перевела дыхание, никуда не пошла, но, к счастью, понизила тон и заговорила по-деловому: – Сколько тебе еще выплачивать кредит?

– Четыре года. Может, чуть меньше.

– Четыре года! Ты ведешь себя так, будто отец миллиардером был. Ты его квартиру пробовала продать?

Пробовала, она уже год висит на сайте недвижимости, эта злосчастная «двушка», и никому она не нужна в райцентре за сто двадцать километров от города, если бы хоть кто-то на нее позарился, я не брала бы этот кредит, мама, тебе ли не знать? Эта квартира – балласт, я ее не считаю.

– Юля, твой Марк – дрянь и сволочь, каких поискать. Зачем ты вышла за него замуж? Зачем теперь встала в позу? Ни семьи, ни жилья, одни долги. Возвращайся домой. Ко мне. Разведись быстро и возвращайся.