Ничего не исправить

Те и так не бездельничали, но после окрика заработали ещё быстрее. И как у бабули так получается? На вид милая уютная старушка, но её приказы, как помнила Алекса ещё из детства, беспрекословно исполнял даже старый наглый кот, обитавший при кухне.

Очень быстро все вещи были перенесены в дом. Экипаж уехал.

— А теперь дай я тебя обниму, моя девочка, — заговорила бабушка после того, как двери закрылись и они остались вдвоём.

— Бабушка, — Алекса бросилась в родные объятия, робкая и неуверенная улыбка озарила лицо. — Бабуля, — ох, только бы не расплакаться, не маленькая уже.

— А худенькая! Красивая, но больно уж худенькая. Ничего, я тебя откормлю, — чуть ли не с угрозой в голосе пообещала она.

Наверное, бабушки все одинаковые. Для них все внуки, которые без проблем проходят в стандартные двери, являются худенькими. Эту песню Алекса помнила с самого раннего детства, когда приезжала в гости к маминой матери, та всячески пыталась откормить «несчастного ребёнка», замученного учёбой и глупыми диетами.

Сама бабушка, как успела рассмотреть Алекса, стала полнее и как будто бы ниже и… уютнее. Обычное дело для её возраста. Хотя, если присмотреться особым зрением… Артефакт иллюзии? Но зачем?

— Бабушка, — Алекса некрасиво шмыгнула носом и впервые со смерти Кейси улыбнулась широко и искренне.

Как будто что-то отпустило в душе. Пружина, начавшая закручиваться ещё с того достопамятного дня в Тирвиле, вдруг лопнула. Лопнула, оставив уверенность, что теперь-то всё будет хорошо. Как и всегда рядом с бабушкой, будь то разбитая в детстве коленка, потерянная любимая ленточка или первая несчастная влюблённость в сына соседского булочника.

— Заладила: бабушка, бабушка! Так и будешь держать меня у дверей, или пригласишь старую усталую женщину дальше? Хотя бы на кухню. Я, знаешь ли, не в том уже возрасте, когда можно скакать с места на место без вреда для здоровья, — попеняла внучке старушка.

По внешнему виду неунывающей леди никто бы не посмел сказать, что она провела неделю в дороге и устала. Но не спорить же из-за таких пустяков.

— Ох, что это я, — спохватилась Алекса. — Пойдём проведу тебя в комнату. Пока ты устраиваешься, я приготовлю что-нибудь нам на обед, — придётся устроить бабушку в комнате, где жил Петер, и которую вообще-то планировала отдать помощнику, если по легенде он должен жить в лавочке, но с этим придётся разбираться позже. Может, он будет жить в другом месте, ей ведь ничего так и не объяснили.

— Я же сказала, проводи на кухню! — требовательно возразила старая леди. — Знаю я, как ты готовишь. Бери во-он ту корзину, и неси на стол. Сюда ставь, я посмотрю, что тут у нас, а ты иди к ребёнку! Проснулась уже наша девочка, скоро плакать будет, — слух у бабушки был по-прежнему великолепен.

Алекса послушно метнулась наверх. Илинга и правда уже проснулась и ждала, когда же мама к ней придёт.

— Ты же моё золотце, — сообщила ребёнку девушка и уже привычно принялась менять пелёнки.

Переодев в нарядное платьице, всё же у них дорогая гостья, спустилась с девочкой вниз.

На кухне уже вовсю хлопотала бабушка. Из самой обычной на вид корзины, на самом деле оказавшейся стазис-артефактом, были извлечены на свет запечённая баранья нога с гарниром из спаржи, несколько уже готовых салатиков и — м-мм — ещё горячие булочки. Алекса, конечно, не голодала, но горячие булочки… от такого ни один здравомыслящий человек отказаться не сможет.

— Бабушка, я тебя люблю!

— Мой руки и садись за стол, егоза! — и эта присказка была давно знакома, но как же приятно её услышать вновь.

Алекса преувеличенно добросовестно вымыла руки и приступила к ужину. Положила понемногу каждого из салатиков, съела их все. Отдала должное и мясу с гарниром. Разлила по чашкам чай, с удовольствием съела булочку. Вторая явно будет лишней, но тогда придётся начать серьёзный разговор, а ведь так и не решила, что же говорить бабушке. Что она знает? Что выяснила у родителей? И вообще, выясняла ли? Про способность въедливой старушки выпытывать самые тайные тайны внучка знала не понаслышке.

— Перестань мучать эту булочку! Я конечно, хочу, чтобы ты стала немного посправнее, но не прямо сегодня, — прекратила терзания пожилая леди. — Убирай со стола, а мы с Илингой пойдём в гостиную. Как закончишь, присоединяйся к нам, всё мне расскажешь, — она подхватила люльку с малышкой и вышла.

Как же мало осталось после ужина посуды. Может, ещё и кухню помыть заодно? Но она и так чистая, за неделю заточения два раза всё здесь перемыла.

Что, что? Что говорить бабушке?!

Когда Алекса вошла в гостиную, бабушка и Илинга, обосновавшись на так и оставшемся на полу пледе, увлечённо рассматривали какую-то штуку. Артефакт? Даже в груди похолодело, неужели не убрала что-то из тех, которые из сейфа?

— Что это у вас?

— А, это? — леди Элсинора забрала у малышки артефакт и, во избежание справедливого возмущения с её стороны, вручила в обмен яркую погремушку. — Проверяю нашу девочку. Хорошо скрыли сущность, если бы не знала, что искать, и не заметила бы, что человек она только наполовину.

— Бабушка!