Ничего не изменить

Он закрыл глаза и поднес пистолет к виску. Смешно все вышло. Глупо как-то. А может и не стоит? Всё-таки непонятно, что там дальше. Хорошо, если ничего, но если черти и котлы, то хорошего мало. Чёрт, вот это было бы совсем нехорошо. Виктор вспомнил, как его бабка, обычная крестьянка, рассказывала ему при свете лампады, что Бог всегда смотрит на нас, приглядывает за нами. Самоубийство – это грех. Шкипер вздохнул и опустил пистолет. Ну, если бабка была права, то что же он не присмотрел за нами? Как допустил? Ведь мы уже в аду! Мы рождаемся в грехе, живем в грехе и умираем в грехе. Что это за жизнь такая? Нет, ничего нового он там не увидит, даже если там что-то есть. Виктор открыл глаза и уверенно, до боли упер дуло пистолета в висок. Вот и всё. Щелкнул предохранитель, боёк был взведён. Глаза открыты, а ветер уносил его душу куда-то туда, далеко…

Неожиданно он почувствовал сильный толчок в спину и покатился по пожухлой осенней траве. Палец дёрнулся на курке, и выстрел заставил подняться в воздух стаи птиц. Моряк обнаружил себя лежащим на земле, а сверху на него наседал беловолосый, светлоглазый, бледный мужчина в грязной одежде. Смутьянова охватил невольный страх – когда-то он уже видел этот взгляд ослеплённых глаз. Неожиданное нападение прервалось на секунду, и бродяга, рыча и капая слюнями, снова накинулся на старика, пытаясь задушить несчастного. Шкипер тщетно пытался скинуть его с себя, переживания последнего часа совершенно лишили его сил.

– Стой! Прекрати! Кто ты такой? – Отталкиваясь руками и ногами, моряк пытался помешать длинным грязным пальцам сомкнуться на своей шее. Но нападавший лишь хрипел, и ещё более неистово пытался задушить старика. Смутьянов наблюдал за тем, как медленно приближалась смерть через этого безумца. Ещё секунда, он дотянется, и всё будет кончено. Но не этого ли он хотел?

Хруст сломанного дерева прервал сцену убийства. Бродяга исчез куда-то, а вместо него появился старый товарищ. Он похлопал Виктора по щекам и расстегнул куртку с рубашкой, ослабив ворот. Шкипер привстал, огляделся и увидел, что из виска нападавшего торчит огромный кусок доски с гвоздями. Для него всё было кончено, лишь судороги умирающего свидетельствовали, об отголосках уходящей жизни.

– Витя! Ты в порядке, он тебе не навредил? – Симонов взволновано смотрел на товарища.

– Не… нет вроде, – старик провёл рукой по шее, прокашлялся. – А этот… всё?

Качающейся походкой Симонов подошёл к убитому и потрогал пульс на шее. Грустно покачал головой и вернулся к Смутьянову. Сел и обхватил голову руками. Они сидели молча, смотря перед собой. Настал какой-то непонятный ступор, оцепенение, после всего случившегося. Дозорный снова и снова переживал то, что произошло на маяке, когда он случайно прервал жизнь своего молодого товарища. Шкипер пытался осознать, как только что он пытался свести счеты с жизнью, а его спас от этого случайный убийца. Нужно было просто переварить это, нужно было время. Они молча поднялись, оба обессиленные, взяли тело и стащили его к краю обрыва. Убийца он или нет, но погребение у этого человека будет. Так надо. Белая, как кукла, фигура удалялась, пока не ударилась о водную гладь. Старики немного посмотрели, как она уходит на глубину, шкипер поднял пистолет и моряки пошли обратно к домику.

Уже сидя у печки-буржуйки, греясь и смотря на огонь, Виктор рассказал, зачем ушёл и что пытался сделать. Оказывается, Вячеслав подозревал, что тот хочет свести счёты с жизнью, но не стал мешать товарищу – он взрослый человек и такие серьёзные решения в непростое время принимаются самостоятельно. Услышав выстрел, дозорный прибежал и увидел, как на Смутьянова напали. Оторвал от заборчика доску и ударил нападавшего. Он и не думал убивать его, лишь хотел оглушить, но побоялся, что не хватит сил. В злополучной доске оказались гвозди и, по горькой случайности, они принесли смерть несчастному. Случай решил судьбу двух стариков – убийцы, мародёры, беглецы. Легли спать молча, но каждый думал о своём. Ночные птицы молчали.

Глава десятая. Солнце не горит

Рассвет был мягким и тихим, ласковым, теплым, неизбежно проникающим через тонкие занавески охотничьего домика. Пение утренних птиц вливалось в тихий шум моря и создавало удивительную музыку. Такое утро однажды было у каждого человека на этой земле – прекрасное начало дня, после которого хотелось жить. Божественный подарок всему живому.

Виктор проснулся и открыл глаза. Солнечный луч приятно согревал лицо, хотя в домике было прохладно. Он вспомнил ушедший вечер, и внезапно ему стало ужасно стыдно за вчерашнее свое решение. Шкипер перевел взгляд на Симонова, спокойно спавшего на топчане в другом углу. Ему захотелось разбудить товарища и покаяться ему в своей глупости, преступном желании несусветного идиотизма. Как он подумал оставить своего друга? Одного? С трупом на руках?