Ничего не меняется

Соня, увидев это сообщение, улыбнулась. Оставшиеся 10-15 минут пути казались вечностью. При выходе из подземного перехода, Соня услышала, как поёт мягкая игрушка – собачка в русском народном мужском костюме с гармошкой – «Ну кто тебе сказал, что ровно в 8 к тебе я не приду любимая моя». Соня снова улыбнулась. Выходит на улицу и видит странную картину: Паша всё в том же костюме, стоя спиной к метро, ест украдкой шоколадку, так, словно он – шесть ю семь не сорок два, а «сорок один ем один» (из сказки «О потерянном времени»). Подойдя к нему, она громко кашлянула. Паша поворачивается к ней. Его лицо походило на лицо маленького ребёнка, у которого сейчас заберут эту шоколадку. Соня рассмеялась. – Хочешь?

– А можно? – Конечно.

– Ммм. Ритер Спорт! Давно не ела. – Любишь такую.

– Она вкусная, но я люблю Воздушный. – Опять промахнулся?

– Нет.

– Хочешь ещё одну? – А есть ещё?

– Я запасливый.

– Так какие у нас планы?

– Секрет. Надеюсь, сейчас ты пройдёшь в салон? Соня делает рекламно-задумчивое лицо.

– Ну, хорошо.

Паша открывает ей дверь пассажирского сидения возле водительского. Соня садится. Он закрывает за ней дверь. Обходит машину, садится за руль.

– Удобно? – Да.

– Тогда поехали?! – Паша захлопывает дверь. И они покидают территорию Чонгарского бульвара, пересекающего Варшавское метро.

– Ты уверен, что нам сюда? Что мы здесь делаем? За окном был парк Царицыно.

– Шшш.. я же тебе сказал секрет. Не порть момент. Скоро узнаешь зачем мы здесь. Они проходят в сторону Екатеринского дворца. Как только заходят в парк сзади дворца на деревьях зажигаются фонари. Глаза Сони загораются. На лице появляется улыбка, которая становится шире, когда она видит накрытый стол со свечами под домотканым настилом, чтобы на случай дождя не промокнуть. Хорошо, что погода стоит ещё более-менее тёплая. Паша галантно приглашает Соню сесть. Она в изумлении садится на стул. К ним подходит парнишка их возраста в простой одежде и приносит блюда, накрытые металлическими клошами. Когда он поднял клош с блюда, которое поставил перед Соней, то девушка смогла увидеть на тарелке большие куски итальянской пиццы. Также были предоставлены

столовые приборы, купленные в магазине. Соня рассмеялась. Паша знаком показал парнишке временно их оставить.

– Удивил, так удивил! – девушка была в восторге, – Как? Мы поэтому так медленно ехали?

– Ну, мой отчим любит деньги, а я нет. Поэтому специально бросаю их на ветер, чтобы насолить ему. Правда, не всегда. Как, к примеру, в этом случае. А успеть всегда можно, имея хороших и верных друзей, – Паша головой показывает в сторону парнишки, принёсшего им ужин.

Соня вновь расплывается в улыбке.

– Ну… – Паша садится, ставит руки на локти и разводит в стороны, потом соединяет их, сомкнув пальцы в «замок».

– Что ну? – Соня начинает есть, пытаясь не смотреть ему в глаза. Тем более она ничего не ела кроме утренних бутербродов.

Паша разливает чай в большие кружки. – Расскажи мне что-нибудь о себе.

–Ачтоты хочешь узнать? Нас, кстати, отсюда не выгонят? Какаяже вкусная пицца! – в восхищении говорит Соня, пытаясь уйти от темы. Разговаривать в соцсети было проще. Сейчас он её буквально буравит глазами. Изучает как историк источник. Хороший историк.

– Что? Я прошу чего-то невозможного? – Нет…

– Тогда не отходи, пожалуйста, далеко от заданного вопроса.Инет – нас не выгонят. Наступает пауза. Девушка пытается натянуть улыбку.

– Хорошо. Давай так. Я начну. Хорошо?

– Ладно, – Соня соглашается, но с трудом. Она тяжело вздыхает. Ей не хочется откровенничать. Пицца очень вкусная, а ей очень хочется есть. Она голодными глазами засматривается на Пашин кусок. Так как Паша сам есть не хотел, а взгляд Сони уже давно заметил на своём куске, то, встав из-за стола и прихватив свою порцию, ставит своё блюдо на её и наливает ей ещё чая из термоса, который красуется на столе вместо чайника.

– Послушай, у каждого своя история жизни, – начинает говорить Паша, садясь обратно на своё место, – И я не буду говорить, что моя история хуже твоей. Да и нет смысла. У каждого своё.

– Чай вкусный.

– В этом смысле я гурман. Я из Тамбова. – Тамбова?

И Паша начинает изливать Соне свою душу.

– В своём родном городе я прожил до семи лет. Папа был автомехаником. – Почему был?

– Погиб в автокатастрофе. – Извини.

– Ты же не знала, – и Паша продолжает свой рассказ, – У нас была дружная и любящая семья. После папиной смерти мама работала кассиром в магазине, – его спокойный и тихий голос начинает срываться.

Соне захотелось его остановить. Но останавливает себя на мысли, что, возможно, она является первым человеком, которому Паша вот так изливает душу.

– Мне тогда было 4, когда в нашей с мамой жизни появился тиран в лице моего отчима. В Тамбове он был в командировке. Заключал договор с какой-то фирмой. Он занимается «возвратом истории в наш мир», – последние слова произнёс с пафосом.

– В каком смысле?

– Ну, как он говорит, строит фасады домов по тому типу, какими они были в веке 19, начале 20. Колоны там и всякое такое. Я его делом не интересуюсь. Хоть на собрания акционеров он меня и таскает.