Ничего не меняется (сборник)

Миша Ушаков оказался на работе. Открыла его жена Сильва, с ведром и тряпкой.

– Хорошая примета – полное ведро, – отметил Костя.

– Это если из колодца, – уточнила Сильва.

Народная примета подразумевала чистую колодезную воду, а не ту, что в ведре – с хлоркой и стиральным порошком.

– Миша велел тебя найти, – сообщила Сильва. – А откуда я знаю, где тебя искать. Жена сказала, что тебя нет и не будет. Я Мише говорю: сам объявится…

– А зачем он меня искал?

– Он тебе деньги оставил.

– А ему что, не понадобились? – бесстрастно спросил Костя, хотя в нем все вздрогнуло от радости. Не надо просить, объяснять, унижаться. Нет ничего тошнотворнее, чем клянчить. Даже свое.

– Харитонов открыл финансирование, – объяснила Сильва.

– Что это с ним?

– Смена правительства, смена курса, – объяснила Сильва. – Зайдешь?

– Спасибо, я спешу.

Сильва принесла деньги, завернутые в газету.

– Харитонов сам позвонил, – добавила она. – Представляешь?

– Не очень.

– Хочется верить, что все изменится. Мы так устали от пренебрежения…

Сильва любила отслеживать униженных и оскорбленных, к коим относила и себя. Ее унижение происходило не на государственном уровне, а на сугубо личном. Она была на пятнадцать лет старше Миши и тем самым без вины виновата. Они поженились, когда Мише было двадцать пять лет, а ей сорок. Тогда это выглядело неплохо. Оба красивые, оба в цвету. Сейчас Мише сорок, а Сильве пятьдесят пять. Разница вылезла. Сильва замечала легкое пренебрежение Мишиных ровесников. Она чувствовала себя как собака, которая забежала на чужой двор. Все время ждала, что ее прогонят палками. Полностью зависела от Мишиного благородства. Сильва отрабатывала свою разницу, но сколько бы ни бегала с ведром и тряпкой, она не могла смыть этих пятнадцати лет.

Костя смотрел на ее фигуру, оплывшую, как мыльница, и думал: а зачем ей это надо? Бросила бы Мишу, вышла за ровесника и старела бы себе в удовольствие. Не напрягалась бы… Разве не лучше остаться одной, чем жить так? Наверное, не лучше. Но и такая жизнь – все равно что ходить в туфлях на два размера меньше. Каждый шаг – мучение.

– Как мама? – спросил Костя, в основном из вежливости.

– Хорошо. Смотрит телевизор. Ест семгу. Читает… – Сильва помолчала, потом добавила: – Мне иногда хочется выброситься из окна…

Косте не хотелось говорить пустых, дежурных слов. Но надо было что-то сказать.

– Ты хорошо выглядишь, – соврал Костя. – Почти совсем не изменилась.

– Да? – Сильва удивилась, но поверила. Ее лицо просветлело. Сильве на самом деле не хватало сочувствия. Она устала от пренебрежения, как вся страна.

– Мне бы скинуть десять лет и десять килограммов, – помечтала Сильва.

«Тогда почему не двадцать?» – подумал Костя, но вслух не озвучил. В его сумке лежала половина долга. Еще треть он возьмет у Кати. И можно спокойно ждать, когда появится Снаряд. Интересно, а с него можно сдуть пену? Или он весь – одна сплошная пена, до самого дна…