Ничего неизменного

Ей самой повезло больше — ее учил отец. Он не объяснял природу Хаоса, не рассказывал об основах миротворчества, не делился знаниями о сути вещей. Ему и делиться было нечем — отец сам ничего об этом не знал. Он не был ученым, не принадлежал к великому клану, и даже ни в один из малых не входил. Отец был одиночкой и, счастливый своей судьбой, не стремился к большему.

Слухи о жалком положении демонов-одиночек в Кариане сильно преувеличивали.

Мать Шиаюн была человеком, одной из сотен женщин, составлявших отцовский гарем. А рождение Шиаюн — необъяснимым явлением, которое эти женщины называли чудом. Чудо не спасло ее мать от неизбежной смерти — так же, как остальные наложницы, она была лишь пищей для своего господина, отец иссушил ее в свой срок и очень скоро забыл ее имя. А Шиаюн даже и не знала никогда, как звали ее мать. Не все ли равно? Демонам люди не интересны.

Демонам интересны лишь человеческие сердца.

Благодаря урокам отца, Шиаюн знала о сердцах все. Сердцах людей, демонов, духов и драконов. Благодаря урокам отца, она умела отнимать сердца у людей — принимать в подарок. Это не стоило ей почти никакого труда, тогда как другие демоны-одиночки ради того, чтоб получить одно-единственное сердце, прибегали к ухищрениям и шли на риск, которых добыча порой не стоила. О полукровках не приходится и говорить, полукровки о сердцах могли лишь мечтать. Даже если б какой-нибудь человек и захотел подарить им свое сердце, они не сумели бы взять. Потому что нечем. Потому что не демоны.

В Шиаюн демоническое начало оказалось достаточно сильным, чтоб остаться с отцом, и постичь его искусство. Но кроме демонического начала было еще и человеческое. Оно дало знать о себе, когда Шиаюн созрела, когда девушка, которой она была, стала в полной мере осознавать свою женственность и силу своих чар. В глазах отца, она из талантливого демоненка, из достойной ученицы, из его продолженияпревратилась в еду. Полукровка, родная дочь, владеющая теми же чарами, такая же неотразимо и невыразимо прекрасная, как он сам, она была наполовину человеком, значит, была съедобна. Отец никогда не пробовал ничего подобного, и не было ни малейшего шанса, что когда-нибудь кто-нибудь из женщин снова понесет от него. Кто устоял бы перед соблазном?

Он даже и не пытался. Зачем? Люди — это пища. А приправа из демонической крови, из его собственной крови, лишь придавала блюду особый вкус.  

Когда Шиаюн поняла, что отец собирается съесть ее, она съела его сама. Впрок не пошло — даже демоны не могут есть демонов, а полукровки и подавно — но от угрозы смерти она избавилась. А, кроме того, ей остались дом, гарем, запас сердец в одном из престижных карианских сердцехранилищ. И лютая ненависть к демонам. Ко всем без исключения.

Или к себе?

Шиаюн не желала быть едой. И не желала быть обычным демоном. Она хотела сравняться с Господами, с демонами, способными пожирать себе подобных. Сравняться с высшими из высших. И убивать их, одного за другим, отнимая сердца, которые они сами понесут ей в подарок. 

Ядро Тарвуда, сердце одного из демонов-господ, существовало как будто только для того, чтобы Шиаюн забрала его. Не могло быть совпадением то, что в мире была она, с ее ненавистью и стремлениями, и Ядро — ключ к ее мечтам. Никому оно не было нужно так, как ей, а значит, ей и принадлежало по праву.

Только прийти и взять.

Шиаюн забрала бы его целиком, нимало не беспокоясь о том, что, лишившись Ядра, остров и все его обитатели исчезнут, поглощенные Хаосом. Но в этом не было необходимости. Достаточно было взять силу.

Любой смертный, которому демон отдаст сердце, сам станет демоном. Любой демон, которому отдаст свое сердце кто-то из Господ, станет Господином. Хватило бы смелости принять подарок. Но тот, кто отдает, не лишается ни сердца, ни силы. Это великое искусство — отдавать, не скупясь и не считая, и всякий, овладевший этим искусством, вознаграждается тем, что не знает потерь.

Какой-то демон, высший демон, когда-то отдал свое сердце всем. Или никому. Его сила хранила Тарвуд, и если бы Шиаюн взяла ее, отданную так щедро, она получила бы все, а Ядро не потеряло бы ничего. Вот только… взятая однажды, сила Ядра сделала бы Шиаюн чистокровным демоном. Чтобы стать Госпожой, ей нужно было бы почерпнуть эту силу снова. Но нельзя дважды принять один и тот же подарок.

Шиаюн нуждалась в другом демоне, который отдал бы ей себя, отдал бы свое сердце, сделал ее чистокровной. И тогда она могла бы забрать силу Ядра. А став Госпожой… решила бы, что делать и с Ядром, и с тем демоном, который первым отдал бы ей сердце. И со всеми остальными.

В Кариане хватало демонов, но даже слабейшие из них питали отвращение к полукровкам. Она не была плодом любви или хотя бы страсти, что оправдало бы ее существование, сделало ее красивой в глазах чистокровных демонов. Шиаюн была флюктуацией, каким-то непонятным и трудно приемлемым последствием одной из трапез своего отца. Никто не отдаст сердце волоконцу мяса, застрявшему между зубов.